О силе и слабостях

Добро пожаловать, [J]ViksyaGothic[/J]

Название: О силе и слабостях. Глава 4. Предатель.
Автор: Yogd
Пейринг: Какаши/Ирука, Ирука/Мизуки
Жанр: романтика, angst, драма.
Рейтинг: пока что G
Саммари: Поможет ли сила шиноби в борьбе за любовь?
Дисклаймер: Все права на мир Наруто и героев манги принадлежат Масаси Кисимото
Статус: в процессе
Размер: задумывалось как миди
Предупреждение: ООС, куда же без него. ХЭ гарантирован.
От автора: спасибо Lyolya-san за моральную поддержку и пинки=)
Размещение: Запрещено всем, кроме Lyolya-san

читать дальшеЧьи-то глупые игры.
Злобные дети
Дергают нитки
марионеток.
В куклы играют, в месиво боли.
Обескровлены смертью,
Повисли безвольно
марионетки.
Аплодисменты!
Занавес смерти.
Конец немой ленты.*

В таком состоянии его и обнаружил пришедший через час Мизуки.

- Ирука, что ты делаешь дома, когда я битый час жду тебя у себя? Мы же… - открывший своим ключом дверь Мизуки осекся на полуслове, застыл в проеме двери, недоуменным взглядом окидывая когда-то идеально чистую квартиру любовника. – Что ты, черт возьми, делаешь?

Умино поднял на него пустые глаза и улыбнулся одними губами.

- А, это ты. А я вот видишь как… - он сделал неопределенный взмах рукой, больше напоминавший движение пьяного человека, и невпопад закончил. - В общем, вот так.

- Иру, что-то случилось? – обеспокоенно спросил Мизуки, подходя ближе, - Ты что, пьян?

- А? – никогда не злоупотреблявший спиртным сенсей сначала даже не понял вопроса, - нет, как ты мог такое подумать? Просто до меня вдруг дошло, что я пау…

Умино оборвал себя на полуслове. Заставил себя успокоиться, глубоко вздохнул. Улыбнулся.

- Просто решил немного разнообразить свой декор, - заметил, что шутка не удалась.- Я в полном порядке, правда.

- Иру, ты размазал по стенке все свои обожаемые шары, а теперь утверждаешь, что в порядке?

Мизуки присел рядом со своим парнем на корточки и увидел единственный уцелевший стеклянный сувенир. Взял его в руки, повертел, пытаясь вспомнить.

- Этот я тебе не дарил. И вообще не видел. Откуда он?
- Неважно, - Ирука устало откинулся назад, прикрыв глаза.
- Ну раз так, давай и его разобьем, - Мизуки пожал плечами и уже замахнулся, чтобы расколотить незнакомый ему шар о многострадальную стену, но любовник перехватил готовую к броску руку.
- Нет! – почти прокричал Ирука и уже тише добавил.- Не смей.
Аккуратно вынул шар из цепких пальцев, отложил в сторону.
- То есть мои подарки чертям под хвост, в самый раз для успокоения истерик, - прошипела заправским котом уязвленная гордость Мизуки. – А этот - жалко? Кто тебе его подарил? Твой ненаглядный Девятихвостый недомерок?
- Нет. И я просил, кажется, не называть так ребенка, - глаза Умино предупреждающе сверкнули гневом.
- Тогда кто? – игнорируя слова о Наруто. - Этот твой дружок спец-дзенин?
- Ты меня допрашиваешь? – уточнил Ирука, которого ситуация начинала смешить. Или это отзвуки истерики?
- Он, значит. Всегда хотел наколоть его яйца на его же зубочистку, - зло выплюнул Мизуки.
- Нет, не Генма, - Умино вздохнул, заглушил в себе порыв расхохотаться, катаясь по полу и размазывая душившие изнутри, царапавшие сейчас горло маленькими кошачьими коготками слезы. – Хатаке.
- Хатаке? ХАТАКЕ?! Этот…
Ирука поспешно положил ладонь на губы любовника, предупреждая зарождающуюся ссору, нежно погладил пальцами уголки рта, поцеловал в щеку, успокаивая, успокаиваясь сам.
- Это НЕ важно. Я не хочу ругаться, только не сегодня. Пожалуйста.
И, не дожидаясь ответа, рывком поднялся на ноги, отряхнулся и обернулся к своему парню, протянул ему руку, ласково улыбаясь.
- Пойдем пить чай. А здесь я позже уберу.

***

На следующий день Мизуки отправился на долгосрочную дипломатическую миссию, Умино лично вручил ему бланк задания. Он же подобрал своему парню напарницу, Цубаки. Та была милой девушкой, давно засматривавшейся на статного голубоглазого блондина, но слишком робкой, чтобы самой проявить какую-то инициативу.

Возможно, что-нибудь да получится, если дать ей шанс.

***
Чудесным погожим днем, когда Гай еще не знал, что его ожидает.

Погода на улице стояла просто чудесная, работать было лень. Да и в отделе распределения миссий было непривычно спокойно: все дзенины и чунины, как сговорившись, либо еще не вернулись с заданий, либо находились в госпитале, либо просто отдыхали, внаглую отлынивая от сдачи отчетов. Да и заказов на сегодня было всего ничего, и те для генинов.

Ирука, пользуясь случаем, проверял домашние работы выпускного класса академии и краем глаза следил за тем, как Изумо и Котетсу от нечего делать играют в камень-ножницы-бумагу на желания. Камизуки сегодня отчаянно не везло: он уже устал кукарекать с подоконника, носить кофе, отплясывать чечетку с элементами раздевания прямо на столе, кланяться коллегам со словами «да, мой господин, все, что прикажете, мой господин» и вынашивать планы мести лучшему другу.
В данный момент Изумо изображал то ли лошадь, то ли мула, везя на себе по кабинету застывшего в царственной позе падишаха Котетсу. Умино покачал головой и снова уткнулся в тетради.

Работу Учихи Саске можно и не проверять, как всегда идеально. Даже скучно. То же самое касается исполнительной умницы Сакуры.

Неусидчивый Киба пишет, как Акамару лапой, его каракули приходится разбирать долго. У Шино аккуратный, но очень мелкий почерк. Из-под робкой руки Хинаты выходят ровные, но блеклые строчки. После проверки тетрадей этой троицы глаза болят неимоверно.

Шикамару, как обычно, заснул где-то на середине, так и не дописав. Ирука только вздохнул. Если бы не лень, Нара мог бы стать лучшим учеником класса. Парню не занимать мозгов, но вот что касается трудолюбия, мотивации и целеустремленности…

Тетрадь Чоджи вся в крошках. Ино не иначе как флакон духов извела, сдабривая страницы цветочным ароматом.

Работа Узумаки, как, впрочем, и всегда, отличалась от других своей нарочитой неряшливостью и огромным количеством ошибок. А на полях сенсей обнаружил детально прорисованную карикатуру на Саске с припиской «Учиха - козел». Ох, Наруто, когда же ты изменишься?

Торжествующий крик Изумо отвлек внимание Умино от «художеств» мальчишки.

- Справедливость есть! – радовался Камизуки, потирая в предвкушении сладкой мести ладони.- Ты мне ответишь за все!
- Давай уже, говори свое желание, - недовольно проворчал Хагане.
- Поцелуй!
Ирука даже оторвался от проверки тетрадей, чтобы посмотреть на огромные от ужаса глаза Котетсу.
- Какой еще поцелуй?
- Какой-какой… Нормальный такой поцелуй, - скалясь во все 33 зуба, пропел Изумо.
- И кого мне целовать?- отчаянно краснея, спросил Хагане. – Тебя, что ли?
- Ну нет, это будет слишком просто, - отмахнулся от него лучший друг.- Поцелуешь первого, кто зайдет в эту дверь.
- Чтооо?!

Ирука, улыбаясь, откинулся на спинку своего стула. Он-то знал, кто должен заявиться за миссией для своей команды. День переставал быть скучным. Как по заказу, дверь отдела распахнулась и явила миру в лице моментально посеревшего Котетсу и расплывшегося в довольной ухмылке Изумо посетителя.

- Добрый день, друзья! Не иначе как Сила Юности помогает вам работать в душном кабинете в такой чудесный день!
***
Какаши толкнул дверь в отдел распределения миссий, все еще отходя от легкого шока. Майто Гай, только что вылетевший из того же кабинета, молча пронесся мимо, не то что не предложив очередное состязание любимому сопернику – он даже не взглянул толком на Копирующего, кивнув на ходу. От цепкого взгляда Хатаке, впрочем, не укрылось, что зеленый костюм дзенина мило оттенял непривычно покрасневшее лицо.
Причина румянца Гая сидела, насупившись, за своим столом, демонстративно не обращая внимания на откровенно веселившихся Изумо и Ируку. Багрянцу, заливавшему щеки Котетсу, могли позавидовать все раки мира.

- Йо, господа штабисты, - поднял в приветствии руку Какаши и направился прямиком к столу Умино. - Ирука-сенсей, не просветите, что вы такого сотворили с Гаем, отчего он превратился из Зеленого в Мило Краснеющего Зверя Конохи?

За спиной ниндзя-копии раздался отчетливый стук: это Хагане в раздражении резко уронил голову и, немного не рассчитав силы, со всей дури приложился ею о стол. Изумо насмешливо фыркнул где-то сбоку и зашелестел документами.
Какаши не обращал на чунинов внимания, его взгляд был прикован только к Умино, склонившему голову к плечу и непривычно приветливо улыбающемуся. Без обычной ехидцы, искренне и так открыто.

- Хатаке-сан, вы вернулись. Я рад вас видеть.

Он - рад? После прошедших недель, наполненных язвительными комментариями в адрес друг друга, едкими колкостями и откровенно дурацкими выходками Копии - рад? Губы Какаши непроизвольно растянулись в улыбке: он-то шел в отдел в напряженном ожидании очередной словесной баталии, все больше отдаляющей Хатаке от Ируки, стирающей даже мизерную возможность приблизиться, прикоснуться к этому чунину. И ранившей коготками нелепой обиды на самого себя душу. Потому что желание заполучить симпатичного сенсея в свою постель на одну ночь давно кануло в небытие, уступив место невольному притяжению, необходимости видеть, слышать его голос. Потому что Какаши хотел уже не банального секса, а чего-то другого. Более теплого, близкого, чего именно, он еще и сам не понял до конца.
Может, Ирука почувствовал это? Может быть, все же есть шанс?

- Ммаа, приятно слышать, - ему и правда приятно. До одури.
- И, да, я не успел поблагодарить вас за подарок, - чунин смущенно дотронулся до переносицы. - Спасибо.
- Пустяки, - добродушно отмахнулся Хатаке.
И не важно, что ради этого «пустяка» ты задержался в стране Воды на целый день. Что обегал все сувенирные лавки в поисках достойного подарка… важно другое.

- Ирука-сенсей, - начал было Какаши, но не успел договорить.

Дверь в отдел снова распахнулась, впуская в кабинет Генму.

- Привет, парни, - кивнул он всем сразу, ненадолго задержав взгляд на застывшем у стола Ируки Копирующем и выразительно приподняв бровь. – Кто-нибудь в курсе, что стряслось с Гаем?
- Ооох, - простонал Хагане и снова уткнулся лицом в стол.
- Это все наш Котетсу! - захохотал Изумо. - Он Майто поцеловал.
Двое самых невозмутимых шиноби Конохи ошалело уставились на Камизуки.
- Он его ЧТО? – решил все же уточнить Ширануи.
- Поцеловал я его! – огрызнулся Хагане. – Подумаешь, с кем не бывает…
- И правда, - гоготнул Генма, разваливаясь на диванчике. – Какаши, может, ты тоже как-нибудь Гая чмокнешь, скажем, в щечку? Глядишь, и отстанет со своим соперничеством.
- Или скажет, что я обязан на нем жениться, - предположил Копирующий, устраиваясь на подоконнике за спиной Умино и утыкаясь в свою книжицу.
- Или так, - пожал плечами спец-дзенин и повернулся к Хагане. – Так как ты умудрился Майто облобызать и по зубам не отхватить? Просвети, а? И какого ты вообще к нему полез с поцелуями?
- Да я этому извращенцу, - Котетсу кивнул на лучшего друга, - желание проиграл. И он ничего лучшего придумать не смог, как заставить меня целовать первого, кто в дверь войдет. А вошел Гай – сенсей. Ну я и ляпнул, что он выглядит больным, предложил температуру проверить, ко лбу губами приложился… Ну и что вы ржете?

Хагане снова насупился и зарылся в свои бумаги. Генма, отсмеявшись, уже серьезно обратился к Умино.

- Иру, я чего пришел-то… - сенбон перекатился из одного уголка рта в другой. - Виноват –каюсь. Прости дурака. С меня обед или ужин.

Какаши незаметно бросил взгляд поверх книги на Умино. От него не укрылось, что при появлении приятеля сенсей напрягся, сжимаясь, даже смеялся со всеми как-то не так: искусственно и глухо, натянуто. А теперь расслабился, плечи расправил. Как будто тяжесть с них упала.

- Конечно, Генма, - улыбнулся чунин. – Тем более что прощать нечего. Ты был прав, думаю.

***

Тоуджи Мизуки всегда хотел быть сильным. Не ради себя, не ради Конохи – только чтобы черные как ночь глаза никогда не посмотрели на другого. Того, кто сильнее, умнее, талантливее.

В свои двадцать восемь лет Тоуджи оставался среднестатистическим чунином, годным на выполнение миссий ранга не выше В. Это мучило, терзало, заставляло молча выть на луну, оставляя в теплой постели любовника, ценившего не за силу, прощавшего любые слабости.

Как же он устал…
Бояться до дрожи мимолетных взглядов похотливых дзенинов, пытающихся добиться расположения ЕГО Ируки. Улыбок любимого человека, предназначенных не ему. Силы и мудрости Умино, которой давно уже хватало на прохождение дзенинского экзамена, ненужного учителю, нашедшему свое истинное призвание. Выполненных штабным работником высокоранговых миссий, с которых скромный чунин Ирука возвращался без единой царапины.

Тоуджи поставил все на кон, чтобы выиграть Джек-пот.
Он должен быть сильным воином. И вот раненый товарищ приговаривается к смерти во имя выполнения задания. Сожаления, муки совести – все это было потом, дома, когда Ирука радостно встречал у порога и поздравлял с успешным завершением миссии. А Мизуки не знал, куда деть глаза, лишь бы не смотреть, не отвечать на теплый проникающий в душу взгляд, наполненный гордостью за своего избранника.

Он должен быть сильным. И потому раз за разом пытался сдать этот чертов экзамен на дзенина, раз за разом проваливаясь. Прятался от понимающего Ируки за дверью ванной, топя себя под ледяными струями душа, рыча от собственной несостоятельности на холодный кафель, ненавидя слабого человека, отражающегося в зеркале.
Он должен быть рядом. Даже будучи преподавателем в опостылевшей академии, полной малолетних шалопаев, лишь бы видеть Ируку каждый день, обнимать его взглядом, не отпускать от себя.

Тоуджи ненавидел тех, кто, как казалось Мизуки, отбирал у него внимание любимого человека. Старика Сарутоби, заменившего Умино отца. Мерзкого мальчишку, носителя Девятихвостого Лиса, которого Ирука считал недолюбленным одиноким ребенком. Ширануи, гребаного спец-дзенина, не вытаскивающего сенбон из своего грязного рта, вьющегося вокруг чунина и притворяющегося другом. Мизуки с трудом душил в себе желание зашипеть, когда видел его рядом с добрым наивным Ирукой, терпел их общение только из боязни потерять любовника после необоснованной вспышки ревности и всепоглощающего гнева.
Но больше всех Тоуджи ненавидел Хатаке, великого и неповторимого Копию, Шарингана Какаши, знающего тысячи дзюцу. Этого не перещеголяешь, не объедешь, не догонишь. Куда там. По сравнению с ним даже Ширануи – щенок с застрявшей в зубах зубочисткой.

Тоуджи как никогда хотел стать сильнее. И теперь у него появился шанс, только бы не упустить.

Вернувшись с миссии, Мизуки отправил Цубаки сдавать отчет и, хоть девушка и тащила его в госпиталь показать медикам забинтованные плечо и руку, раздражая своей заботой, сразу пошел домой.
Скоро заканчивалась смена Иру в штабе, поэтому следовало поторопиться.
Добравшись до своей квартирки, чунин разулся, с удовольствием сбросил запыленный походный рюкзак, стянул хитай и жилет, довольно потянулся. Рана на плече моментально дала о себе знать тупой болью. Это ничего, это пройдет. Сила никогда не достается просто так, за все в жизни надо платить. Мизуки, раздеваясь на ходу, направился в ванную, подмигнул своему отражению, крутанул вентили. Под шум воды медленно, осторожно размотал бинты, скрывавшие татуировку. Она принимала все более четкие очертания. Череп? Хм, что ж, недурственно. И уж точно лучше, чем глупые запятые на теле Анко.
Мизуки с блаженством подставил тело под упругие струи душа, смывая с себя пыль дорог, пот и кровь, с улыбкой подумал в очередной раз, как же повезло ему встретить во время глупой, казалось бы, миссии, самого змеиного саннина, одарившего чунина Формулой.

Орочимару-сама обещал ему СИЛУ. Нужно только немного постараться, чтобы заполучить ее, заставить татуировку – печать работать.
И тогда «гениальный» Копирующий ниндзя может катиться ко всем чертям собачьим, где ему самое место.

***

Вечером в доме Ируки.

- Я так соскучился, Иру, - проговорил Мизуки, удобно устраиваясь на диване и притягивая к себе любовника. Утыкаясь лицом в затылок, вдыхая аромат его волос, упиваясь ощущением долгожданной близости.
- Все время думал о тебе. Что нового?

- Что может быть нового в жизни учителя академии и штабной крысы? – театрально вздохнул Умино. – Наруто как обычно хулиганит и рисует карикатуры на Учиху, Саске куксится и бегает от фанаток, Конохамару почти безнаказанно доводит Эбису до белого каления, Котзумы маются дурью, Гай распинается о силе юности, Генма грызет свой сенбон, а Хатаке все так же сдает отчеты, вытащенные из задницы, и читает свою порнографию.
- Хатаке, да? – Тоуджи напрягся, как только услышал про Копию. – Он что-то зачастил в штаб.
- Мизуки, не начинай, пожалуйста, - предупреждающе сжал его ладонь Ирука. – Он просто дзенин, который приходит сдавать отчеты и получать миссии, как и все остальные.
- И который бегает за тобой, - процедил сквозь зубы, как выплюнул. – А ты его поощряешь, улыбаешься ему.
- Я всем улыбаюсь, - возразил Умино.
- Подарок принял, - не унимался Тоуджи. – На полочку поставил и любуешься. Сувенир от самого Хатаке! Это потому, что он весь из себя крутой гений, сильнее всех и вся…
- Не сходи с ума! – перебил, возмутившись, Ирука; закатил глаза и откинулся назад, спиной на грудь Мизуки.- Неужели ты думаешь, что я принял бы ухаживания кого бы то ни было только потому, что этот кто-то сильный? Это же смешно! Сила - не главное в жизни.

Тоуджи промолчал, только стиснул объятия, прижал к себе покрепче, чтобы чувствовать всем телом, что вот он, Ирука, здесь, такой родной и теплый. «Только мой, мой!» Тот как мысли прочитал, замер, боясь пошевелиться, вздохнуть, отстраниться, причинив боль, оцарапав душу неловким движением.

«Он же сломается без меня», - с ужасом осознал Умино.
« Нет, это ты сам его ломаешь, - прогнусавил глубоко внутри тихий голос. - Своим пониманием, своей любовью неживой, тем, что позволяешь быть рядом, обнимать, дышать тобой, привязываешь его к себе так, что и не отвязаться».
Он должен отпустить Мизуки. Он должен разорвать свою паутину. Только как это сделать, не раздирая душу Тоуджи на части? Как остаться другом, и нужна ли Мизуки она, эта дружба – жалкая замена любви? В голове роились мысли, шипели, показывая зубы – не поймаешь нужную. Будто о плотину бьются волны пустоты, оглушая, лишая сил сопротивляться.

- Ирука! – как сквозь пелену сна Умино услышал голос любовника, очнувшись. С трудом подавил в себе желание помотать головой, чтобы сбросить оцепенение.
-Иру, ты меня не слушаешь? – обиженно протянул Мизуки. - Я тебе о миссии рассказываю, а ты…
- Конечно, слушаю, - нашел в себе силы улыбнуться. – Я чаю хочу. Будешь?
- Не буду.
- Ты рассказывай дальше. Я быстро.

Ирука, не чувствуя ног, прошлепал на кухню, под звуки голоса Мизуки плеснул себе в чашку терпкого напитка, втянул носом пар. Мысли осели где-то на глубине сознания, позволяя дышать спокойно. Умино кивнул сам себе и вернулся в комнату, уселся на диван, оставляя дистанцию между собой и любовником. Тот не заметил, увлеченно рассказывая подробности выполненного задания, запнулся только тогда, когда речь зашла о возвращении домой.

- Я читал отчет Цубаки. В нем говорилось, что, когда вы разделились, тебя ранили, - нахмурился Ирука, отставив чашку. - Что произошло? И почему ты не пошел в госпиталь?

Мизуки только отмахнулся.
- Ерунда. Обычная царапина. Просто Цубаки слишком суетливая, увидела бинты и ударилась в панику.
- Может, это потому, что ты ей нравишься?
- Да мне как-то все равно, нравлюсь я ей или нет.
- Зря. По-моему, очень милая девушка: добрая, заботливая, внимательная.
- Что-то ты слишком много говоришь об этой своей Цубаки. Ты, часом, сам в нее не влюбился? - Мизуки хитро прищурился и поцеловал Ируку в уголок губ.
- Что за глупости? – Умино ласково потрепал своего парня по волосам, пряча неуверенность и смущение за улыбкой. - Нет, конечно. Просто девочка так на тебя смотрит. А ты не замечаешь… Так нельзя. Ты бы хоть на свидание ее пригласил, что ли.
- У меня есть ты, зачем мне ходить на свидания с кем-то еще? – искренне изумился Мизуки.
- На мне жизнь не заканчивается.
Мизуки резко отстранился от любовника, обхватил руками его плечи и требовательно заглянул в глаза.
- Иру, что, черт возьми, происходит?

Тот потемнел лицом, ускользая от взгляда, просачиваясь сквозь пальцы, и наконец произнес глухим, чужим голосом:
- С Цубаки тебе будет лучше, чем со мной, она любит тебя, очень любит.
- А ты, значит, не любишь.

Это был даже не вопрос, но Мизуки ждал ответа, хватался за саму его возможность, как утопающий хватается за соломинку.

А Умино устало смотрел на любовника и не чувствовал НИЧЕГО. Что-то внутри сломалось с неслышным щелчком, плотину прорвало. Пустота жадно раззявила острозубую пасть, поглощая все вокруг и внутри, вымораживая, заливая собой глаза и уши. Ирука пошел ко дну, судорожно сглатывая воздух, вдруг ставший нестерпимо горячим, обжигающим. Чувствуя, что тянет за собой любовника, топит его чувства в своей гулкой вымораживающей пустоте.

И Ирука не выдержал.

- Да! Не люблю! Я не люблю тебя! – закричал он, пытаясь заглушить безумный вой внутри, и тут же осознав, что натворил, кинулся к Мизуки, вцепился в него клещом. – Прости меня, прости, я не то хотел сказать.

Мизуки как-то посерел, будто кто-то невидимый стер с него все краски разом, сник тряпичной куклой. Чувства стекали с него патокой обрубленных ниток марионетки, лишившейся чутких рук кукловода.

- Вот, значит, как, - прошептал он охрипшим голосом, медленно, будто во сне, отцепляя от себя руки любимого. - Пусти, не нужно. Ничего не нужно.

Встал, опираясь рукой о стену, вымазанную две недели назад останками их маленьких миров. Мертвых не нужных Ируке миров, в которых сам Мизуки жил, растворяясь без остатка. Усмехнулся, размазывая по ладони осколки своего счастья, и побрел к открытому окну.

- Ты говорил, что всегда будешь со мной. Что никогда не бросишь, не предашь, – уже стоя на подоконнике, он обернулся и выплюнул бывшему любовнику в искаженное виной и болью лицо. - Ты предал меня, Ирука.

Конец главы


*Марионетки Yogd