Продолжение - не есть его начало. Суть Продолжения - продолжаться.
30.10.2010 в 22:25
Пишет (((БоЖий ОдУвАнЧик))):Игры демонов.
Название: Игры демонов.
Автор: Одуван-сама)))
Бета: Lyolya-san
Пейринг: Саске/Наруто; Наруто/Саске
Жанр: мистика, роман.
Статус: продолжается.
Дисклеймер: Кишимото
Размещение: категорически запрещено.
Предупреждения: AU, OOC, свой персонаж, почти весь текст POV Наруто. Яоя не будет.
От автора: Идея взята с работы РЯМ - не тревожьте демона.
Я ЕЩЕ раз повторяю - это НЕ продолжение работы. Это схожая тема.
Часть первая. Семейный портрет
Часть первая. Семейный портрет
Когда рушится вся твоя жизнь, и все усилия становятся тщетными. Когда кажется, что ты просто бьешься лбом о стену. Тогда рациональнее всего скрыться от всех. Сменить работу и жилье… Хотя дом уже сменили за тебя.
Позвольте представиться - Наруто Узумаки, до недавнего времени счастливо женат и финансово стабилен. Пока однажды, не пришел домой, и не застал горячо любимую супругу в объятьях какого-то мальчишки.
В следующий миг ушло все: дом, бизнес, дочь и жена. Последняя забрала все, оставив мне только машину. Самое смешное, что ей хватило наглости обвинить в своей измене меня. Дескать, я был столь занят, что не обращал на нее внимания.
Я думал, что найду отдушину в бизнесе. Но после того, как Сакура отобрала половину, решил продать свои акции ей же. Потому что выслушивать ее замечания, касательно моей фирмы не смог.
Самое страшное для меня - это запрет видеться с дочерью. Моя девочка с ясными голубыми глазами и золотыми волосами - моя полная копия, но во много раз лучше…
Сука, знает куда бить: отобрать самое ценное - ребенка.
После продажи акций, решил найти жилье - что-нибудь простое. К примеру, небольшую квартирку в центре. А на остаток можно было бы снова подниматься с колен, чтобы вовремя платить алименты.
Порой в жизни так бывает, что подарки судьбы, появляясь неожиданно, со всей дури бьют тебя по затылку. Так случилось и со мной. Какой-то мой жутко дальний родственник - Дейдара - преподнес в подарок дом в пригороде. Как тот к нему попал, и где парень сам собирается жить - все это тайна, покрытая мраком. Важно одно: у меня будет жилье, чему я безмерно рад.
Однако радость померкла, когда я увидел дом своими глазами. Предполагалось, что этот подарок сократит статью расхода, а оказалось, что увеличит. Скорее всего.
В прошлом аккуратный двухэтажный домик с клумбами возле крыльца сейчас представлял собой жалкое зрелище. Создалось такое впечатление, что он пустует уже не один десяток лет. Клумбы заросли дикими травами, и об их истинной сути говорил только красный кирпич, обозначающий границы, которые пробивались лишь кое-где. Сам дом удручал даже сильнее заброшенных цветов: облупившаяся краска, да рассохшееся дерево. Вот что представлял собой фасад здания.
Малышня, которая услужливо показала дорогу новому жильцу и теперь крутилась неподалеку, вновь привлекла мое внимание.
- Дядя, а Вы будете здесь жить?
- Очевидно, да.
Несмотря на удручающий в своей запущенности подарок, мой голос был бодр. Сейчас у меня появилась цель. Не бог весть какая, но все же: я решил восстановить этот особняк, чтобы потом оставить его в идеальном состоянии своей любимой малышке - Микото.
- А Вы не боитесь?
- Чего? Старого дома? Как ни странно нет.
Я уже собрался было проинспектировать подарок и изнутри, но ребятня все не отставала.
- Да нет, не дома. А демона, что там живет.
«А послушать местные истории все же стоит», - так решил я и расположился на широком бордюре, идущем по периметру моей новой территории, тем самым, выказывая интерес к местной легенде. Малышня, правильно поняв этот жест, устроилась рядом. Осталась стоять лишь рассказчица - милая девчушка с двумя косичками, завязанными лентами в цвет сандалий, которые она держала в руке.
Все притихли, а девочка, приняв подобающую Великой Рассказчице Ужасных Историй позу, принялась повествовать:
- Поговаривают, что дом пустует неспроста. И все жильцы (их было немного, но достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы) видели демона, царствующего в этом проклятом поместье. Те, кто поумнее хватал пожитки и сбегал, а те же, кто из-за своей упертости решался остаться, все лишались души. Демон забирал ее еще при жизни, и они доживали свои дни пустыми оболочками, непрерывно мучаясь кошмарами.
Вся малышня заворожено замерла, внимая каждому слову рассказчицы, я же вовсю наслаждался зрелищем уличного театра.
- Упертость - это как раз про меня, - вполголоса, как мысли вслух. - А скажи, любезная, откуда демон появился здесь, и почему именно этот дом?
- Ничего конкретного я не знаю. Слышала, что это какое-то семейное проклятье, - девчонка вдруг стала беспокойно, настороженно оглядываться и столь хорошо начатый рассказ продолжать не стала.
Я поднялся и, отряхнув штанины, уже на ступеньках поинтересовался:
- Как хоть звать твоего демона?
- Саске-са... Саске. Демона зовут Саске.
И, сорвавшись с места, скрылась за деревьями, которые росли вдоль дороги, делающей поворот.
Я, пожав плечами в ответ на странное поведение ребенка, принялся открывать старый замок. Металл заржавел, и поддавался неохотно, а входная дверь жалобно заскрипела открываясь.
Дом встретил тишиной и запахом сырости. Мебель была накрыта белыми чехлами, некоторые из которых сдвинулись, открывая вид на изящные подлокотники дивана. В гостиной над камином висел старинный огромный портрет. Полотно заросло паутиной и покрылось пылью, но все же можно было разглядеть, что это - семейный портрет. На нем присутствовали, по всей видимости, родители и два их сына. Шторы были плотно задернуты, из-за чего свет пробивался тоненькими лучиками, высвечивая лишь отдельные предметы: настольная лампа, белое полотно на кресле, ножку журнального столика, статуэтку кошки на каминной полке и глаза младшего брата, изображенного на картине.
Я очень долго рассматривал последнюю деталь, и, продолжая рассеяно глядеть прямо в глаза парню, шутливо произнес:
- Ну, здравствуй, Саске.
Все же рассказ девчушки меня заинтересовал, и есть демон или нету, а с невольным сожителем лучше сразу быть вежливым.
Сказал и отправился на дальнейшую прогулку по дому, не замечая как проводил меня взглядом, самый младший из изображенных на картине.
При ближайшем рассмотрении дом оказался в довольно неплохом состоянии. Второй этаж, так же как и первый, были хорошо обставлены, однако, некоторые вещи устарели, а современной техники тут и не было никогда. На втором этаже было четыре комнаты. Одна из которых оказалась заперта на замок. Минуту постояв, я все же вспомнил, что в связке ключей от дома был, странный ключик. Я когда его увидел - удивлялся. К чему еще один? От сундука с кладом?
Оказалось, от самой дальней комнаты.
Это помещение отличалось от остальных. Здесь была какая-то другая атмосфера: ощущалась некая напряженность, несмотря на то, что по сравнению с остальными эта комната была самая светлая - здесь отсутствовали шторы, и яркие солнечные лучи падали на черно-белый плед, небрежно застилающий постель. Мне здесь понравилось, даже очень.
Уже глубоким вечером, после тяжелой и изнурительной борьбы за чистоту на кухне, я завалился спать в той самой дальней запертой комнате.
Интересно, почему меня преследует запах гари?
Проснуться посреди ночи от собственного крика. После такого спать больше не захочется.
Спустился вниз на кухню, заварил себе чаю, уселся за чистый стол. А в голове бьется лишь одна мысль - позвонить домой, узнать, все ли в порядке с Микото. Чертов кошмар. Как в мою больную голову вообще могло такое прийти? Ну, ладно, я слышал, что людям часто снится смерть их близких - мне самому как-то приснилось что мать умерла, еще до ее кончины. Но это было не так. Было страшно, безумно страшно, что ее нет. Но в том сне была просто констатация ужасного факта - мама умерла. А этот же… Прямо на моих глазах заживо горела моя девочка - мое маленькое солнышко кричало о помощи, а я не мог к ней даже подойти: я был связан. Крепко привязан к какой-то трубе черным поясом. Когда Микото больше уже не кричала, с меня чудесным образом спали путы, а когда я к ней подбежал и коснулся, то и сам загорелся. И все время кричал, кричал, кричал. От крика и проснулся.
Вчера весь вечер чувствовал запах гари, а ночью приснилось это - пожалуй, после такого и впрямь поверишь в демонов. Как его там звали?
Не важно. Пусть на часах час ночи, а я все же позвоню домой.
Трубку очень долго не брали, но как только зазвучал сонный голос моей бывшей жены, я затараторил:
- Сакура... Сакура, ты прости, что так поздно...
- Наруто, ты? Ты идиот? Хотя, зачем я спрашиваю. Время видел?
- Сакура, скажи мне, как Микото?
Экс-Узумаки ответила не сразу, а после паузы:
- Нормально все с ней, сейчас бы она спокойно спала, если бы ее папаше не вздумалось звонить среди ночи.
- Точно нормально?
- Да точно. Пока.
Мое "пока" прозвучало уже для коротких гудков.
Уснуть так и не смог, а потому решил начать уборку чуть раньше. А вообще это не дело. Где это видано чтобы мужик сам убирал в доме? Надо нанять уборщицу, и она со всем справятся.
К рассвету чистотой сияла уборная на втором этаже, чем я и решил воспользоваться - мышцы с непривычки сильно болели, и горячая пенная ванная была как нельзя кстати - все-таки выспаться мне так и не удалось.
Я сам не заметил как заснул. Проснулся снова от крика. Испугавшись, начал барахтаться в успевшей остыть воде - чудо, что не утонул.
Снова огонь во сне: на этот раз просто пылали стены незнакомой комнаты, и я слышал далекие окрики Микото, зовущей меня. Постепенно огонь подбирался все ближе, а голос моей дочери становился все громче.
- Саске, сука такая. Что тебе надо от меня?
Ответа я естественно не услышал, а запах гари по-прежнему остался стойким.
Вот бы поговорить с той девочкой, она наверняка что-нибудь да знает.
Остаток дня решил провести на улице, прополоть клумбы. Помню, мама говорила, что это здорово расслабляет, и последние года три усиленно разводила цветник, везде, где только можно.
Я уж было обрадовался, что этот пресловутый аромат паленого на улице от меня отстал, как он снова возобновился с новой силой. От досады, вырвал цветок вместо сорняка, и только тут заметил, что у меня за спиной стоит та самая девчушка. Все в том же платье, босая, только ленточки теперь были другие. В тот раз - салатовые, а в этот раз ярко-синие, как глаза моей дочери. Впрочем, сандалии, что она опять держала в руках, остались прежними.
Разговор начала девочка, поприветствовав меня. Я ответил ей тем же и продолжил яростно выдергивать растения, повинные лишь в том, что растут не в том месте. Вот росли бы на два метра левее - я бы их не трогал, а так, уж извиняйте.
- А ты что делаешь?
Хотелось буркнуть ароматом наслаждаюсь, но все же здравый смысл подсказывал промолчать.
- Клумбы облагораживаю, разве не видно?
Даже поворачиваться к ней не буду. Вот уверен я, что именно этот пресловутый "Саске-сан" ее подослал.
Сорняки летят, я раздраженно отфыркиваюсь от комьев земли, девчонка, как ни странно, не издает ни звука. Кажется, что даже и не дышит, потому как звука я не слышу, а стоит она довольно близко - почти касаясь своими зелеными сандалиями рукава моей старой рубашки.
- Ммм... А почему не дом прибираете? - голос звучит прямо возле уха - девчонка заглядывает мне через плечо, внимательно следя за моей работой.
- Саске-сан волнуется, что и дальше будет существовать в бардаке?
Малышка задумчиво чешет кончик носа и смешно хмуриться:
- Да нет в принципе. Ему это не мешает, он просто за вас волнуется. Даже попросил присмотреть...
"Волнуется он. Как же. Скотина. Если такие сны продолжатся, не за кого будет волноваться. А может это его забавляет? Игрушка новая прибыла - есть кого довести до психоза. У нас нынче физические измывательства не в моде - то ли дело лишать здравого смысла. Вот забава из забав. Потому и оберегаем - мало ли, игрушка поцарапается. Потом ее в ремонт отдавать".
- А ты его служка. Выходит так?
- Ну, что-то типа того. Ой, а вы хороший цветочек вырвали.
- Черт.
Раздраженно бросив стебель нарцисса на немаленькую кучу сорняков, выдерганных мною, я поднялся с колен. И, скинув перчатки, стал себя отряхивать.
- Что же твой заботливый хозяин сам не объявится?
- А он не может, - девочка наклонилась к куче, подняла сорванный цветок, и, печально вздохнув, стала гладить его листья. - Жалко. Я люблю нарциссы.
Казалось, что ее бантики опечалены вместе с ней. Их кончики были опущены.
Весь облик девчушки был довольно печален, что не могло не вызвать у меня жалости. Я очень люблю детей. И совсем маленьких карапузов, и только-только учащихся бегать, и школьников. В общем всех. С ними становится интереснее жить. И даже это создание, чертовски забавно.
Хе-хе. Чертовски.
- Как зовут-то?
- Кого? Меня? - девчонка удивленно округлила глаза.
Такой необычный желтый цвет. А я и не замечал.
- Тебя. А кого же еще?
- Меня Снейки зовут, - она покраснела, или мне показалось?
- Пойдем пить чай, Снейки. Я еще не завтракал даже, а вчера по привычке купил миндальное печенье. Любишь?
Змейка. Ей подходит, какой-нибудь маленький юркий ужик - любитель разноцветных бантов.
Девчонка пожала плечами, и впереди меня рванула в дом. Правда в гостиной аккурат перед картиной замедлилась, и, пропустив меня вперед, пошла, настороженно прислушиваясь к звукам в доме.
На кухне, выбрав огромный стул, забралась на него с ногами, усевшись по-турецки. Казалось, даже банты подпрыгивают в ожидании.
- Что будешь? Чай? А, может, молоко? Я тебе авторитетно заявляю, что нет ничего вкуснее молока с этим печеньем. Мы с дочерью начинали так каждые выходные.
Стоило только упомянуть Микото, как перед глазами всплыла картинка из недавнего кошмара.
- А почему сейчас она не с вами? Умерла? - так спокойно сказала, при этом пригубив теплое молоко из голубой керамической чашки. А на губах остались следы от молока.
Такое умилительное создание, и так спокойно говорит о смерти моего ребенка. Хотя, если учитывать игры ее господина, то это еще мелочи.
- Жива, слава Богу. И думай, что говоришь, - Снейки, то ли на упоминание имени Господа, то ли на мой выговор, сморщилась, придвинув к себе пачку печений и многозначительно покачивая на пальчике пустую кружку. - И в кого ты такая наглая?
В ответ мне досталось пожатие плеч и замечание, касательно лакомства.
- Это очень вкусно, ты не соврал.
- Я вообще не вру маленьким девочкам. Хочешь еще - возьми сама.
- Я не смогу подогреть.
- Пора учиться. Нальешь в кружку, поставишь в микроволновку и, закрыв дверь, повернешь колесико. Все.
Девчонка, соскочив с кресла, одним движением оказалась возле микроволновой печи, преодолев довольно большое расстояние кухни. И уже оттуда хитро глянула через плечо на меня. А мне вдруг стало так тоскливо, хоть волком вой. Я не знаю специально или нет, но она точно повторила движение Микото. Та, когда играла, смотрела на меня так же.
Да и вообще я, наверное, тронулся умом уже давным-давно, раз общаюсь с посланницей того, кто истязает меня кошмарами.
- Справилась? - тон мой, вслед за настроением стал унылым.
- Ага, - Снейки снова расположилась напротив меня, приговаривая пряники к финалу. - Ты неправ.
- В чем?
Мне, впрочем, как и обычно, хватило одной кружки. И теперь я просто наслаждался видом довольного жизнью ребенка, а мои внутренние подозрения, касательно ее человечности - дело десятое. Вела она себя, как обычная девочка-сорванец.
- Саске-сама на самом деле волнуется. Даже меня к тебе подослал.
- Я оценил его заботливость. Еще в первую же ночь. Да и ты, прости уж, не выглядишь особо сильной.
- Моя сила в другом. И ты на самом деле ошибаешься, - Снейки отодвинув от себя чашку с остатками молока, откинулась на спинку стула, довольно поглаживая себя по заметно округлившемуся животу. - Это и в самом деле вкусно.
- Так просвети меня.
- Если бы не Саске-сан, тебе бы пришлось еще хуже. Люди, которые были до тебя, видели иллюзии. Не кошмары. А иллюзии, галлюцинации если хочешь. Тот, другой, который не мой господин, он так развлекается: заставляет людей сходит с ума от ужаса и боли. А потом забирает их душу, говорит, так у нее появляется особый сладковатый привкус.
- А твой господин...
- А Саске-сан просто стоял в сторонке, не предпринимая никаких действий.
- Тоже хорош. Кстати, суд бы признал его виновным. Чем же я отличаюсь от остальных? До этого, об этих братах - акробатах я даже не слышал. Подожди... Братьях? - меня, что называется, осенило. Портрет. Кто в своем уме (хотя здесь, похоже, таких не проживало) согласится, чтобы в их гостиной висел портрет незнамо кого? - Они? На этом портрете изображен твой хозяин, и тот другой?
Дождался только ленивого кивка. Хоть бы похвалила за сообразительность. Хотя, будь я на самом деле сообразительным, и может быть немного осмотрительным, свалил бы отсюда сразу же, как только зазвенели первые колокольчики. Так нет же, я видите ли нашел отраду для сердца. Что ж, теперь сердце не болит, теперь всего лишь покушаются на разум и душу.
- Какой из них?
- Сами знаете, вы же с ним поздоровались, - мой взгляд выражал абсолютное непонимание происходящего. - В первый же день, стоя прямо напротив господина, вы его поприветствовали.
- И только из-за этого?
- Да, - то есть, если бы я случайно не ляпнул "здрасти", сейчас бы существовал в чужой злобной реальности. Вежливость - превыше всего.
Взгляд мой, помимо воли, вновь обратился к картине. В центре, величественно восседая на стуле, расположилась женщина. Справа, положив руку ей на плечо, стоял ее муж. Плечом к плечу с отцом расположился старший брат. И по левую сторону от матери, держа ее за руку, стоял младший - Саске, по всей видимости.
Все члены семьи очень красивые. Светлая кожа, темные волосы и глаза. По позе каждого видно, что они привыкли командовать. Однако странно трогает легкое рукопожатие младшего сына и матери. Они как будто отдельно от тех двоих, хотя вроде и с ними. Мастер, выполнивший работу, смог очень хорошо передать мимику каждого из членов семьи, уделив особое внимание самому младшему. Удивительно красивый человек. Скорее всего художник переврал. Таких людей не существует. Или у них был роман.
Я не сдержавшись, рассмеялся. Хотя, думаю, это скорее нервное, нежели настоящее веселье.
- Ты чего? - Снейки оказалась рядом и пытливо заглянула в глаза. - Я тоже хочу, чтобы было весело.
- Ничего. Просто твой господин очень красивый.
- И это причина для веселья?
- Ну, почти, - и снова заржал.
- Наруто, прекрати смеяться, - меня усиленно трясли за плечи, а мне было весело.
Так смешно, Господи. За один миг потерять все: работу, жилье, семью и самое главное - Микото. Потерять, потому, что жене было скучно и чесалось одно место. И точно, как я мог забыть - я не уделял ей должного внимания. И именно поэтому, у меня забрали моего ребенка.
Я смеялся, не обращая внимания ни на Снейки, ни на то, что стены дома вдруг стали багрового оттенка, как будто отражали блики огня. Скатерть рядом с моей рукой вспыхнула, а я смеялся. За своим хохотом, мне вдруг почудился голос Микото, зовущий меня. И я стал смеяться еще громче. А вместе с моим хохотом набирал силу огонь, сжирающий скатерть. За его треском я не слышал своего смеха, и даже голоса дочки. Вот-вот он должен переброситься на стены.
Очнулся я как ни странно от запаха гари. Так пахло в той комнате, и в ванной. Источник запаха, как я подозревал, стоял у меня за спиной, потому как Снейка с растрепанными бантиками и залитыми слезами щеками смотрела именно туда. Смотрела и все пыталась что-то произнести, по-прежнему со всей силы сжимая мои плечи.
- Саске-сан... Не смогла. Я не смогла Саске-сан. Он его даже по имени не назвал, просто посмотрел на картину и принялся хохотать. Саске-сан, вы говорили, что если он имени его не назовет, я справлюсь. А он ведь не назвал. И в глазах язычки пламени отображались. И все смеется. Саске-сан... я даже ничего понять не успела.
Часть вторая. Беспокойные ночи.
Глава первая. Причина для убийства. читать дальше
Испуг и беспокойство Снейки окончательно привели меня в себя.
Аккуратно сняв со своих плеч ее руки, кратко их пожав, отпустил.
Девочка все так же глядела мне за спину большими змеиными глазами - зрачок был вытянут, и сейчас представлял собой тоненькую полоску. Моих манипуляций она даже не заметила, продолжая жалобно повторять: "Саске-сан".
Надо бы, кстати, оглянуться.
Позади меня стоял невероятно красивый юноша. Портретист не соврал, а удивительно четко передал все нюансы внешности: белоснежную кожу, темные пряди волос, обрамляющие аккуратный овал лица.
Я даже сравнил модель и изображение. Пожалуй, в жизни он лучше.
- Действительно, красив, - мой голос немного сорван из-за смеха, но в нем не чувствуется былой истерики.
Саске-сан не повел и бровью, зато девочка перестала неустанно повторять его имя.
Вот же ж. Напугал ребенка. Демонического, но, все же, ребенка.
Парень с портрета и Снейки смотрели на меня, а я изучал юношу. И не находил в нем ни малейшего намека на демонизм. Разве что черная радужка глаз, однако, и на портрете она у него такая. Подождите, а как он вообще демоном стал?
- Наруто, ты успокоился? - голос Снейки испуганно дрожал. А ее господин стоял молча, однако, его взгляд говорил о многом. Например, о моей несусветной глупости.
- Ну, здравствуй, Саске.
- Хм. Мне казалось, мы уже здоровались. И чем тебя заинтересовал портрет, весельчак ты наш?
Несмотря на внешнюю невозмутимость, голос был явно раздраженным. И раздражение, очевидно, вызвал я. Досада какая.
- Удивительно красивый младший брат. Я, знаешь, подумал: что может заставить художника приврать сверх меры? Либо деньги, либо связь с натурщицей. С тобой, то бишь. Первая причина отпадает: заплатили бы ему деньги, он бы всех нарисовал одинаково. Но тут явное выделение. Значит, вторая.
Скажете, дразнить демона – несусветная глупость? Вполне возможно, однако, во мне еще пузырился тот смех. Поднимался пузырьками к поверхности и вырывался отдельными смешками.
- Это и вызвало твой безудержный хохот? - демон по имени Саске сделал шаг вперед, усилив запах гари. Мои смешки прекратились. Однако Снейки в страхе вцепилась тоненькими пальчиками в мой рукав. - Снейки.
- Да, Господин, - еще чуть-чуть, и хлынут слезы. Истерика будет почище моей.
Что-то я устал. Как только я это осознал, мои колени невольно подогнулись, и я опустился вниз. Хорошо, что рядом стоял стул - вот на него я и плюхнулся с громким стоном. Звук вышел достаточно шумным, чтобы прервать молчаливый выговор маленькой змейки большим и грозным демоном.
Смешно, ели судить по внешности, то он – школьник. Старшеклассник. А уже демон и господин. Сколько же ему лет?
- Около ста. Без трех лет.
Сто. Понятно. Ну, это предсказуемо, правда, для демона маловато. Хотя, может, он и не демон вовсе, а, к примеру, призрак. Погорелец.
Стоп. Мой усталый мозг зацепился за один важный момент. Я не произносил вслух свой вопрос.
А мне ответили.
Что, мать вашу, творится?
- Это – демон, Наруто, - Снейка стояла рядом и участливо смотрела мне в глаза. Девочка выглядела помятой. Одна из ленточек почти полностью слетела, неизменные сандалии валялись около дальнего стула. Личико бледное и покрасневшие глаза - вот-вот заплачет. Знатно ей досталось.
С тяжелым вздохом я стянул полуслетевшую ленточку, и, развернув девочку боком к себе, повязал заново.
- Хреново, что демоны. Были бы... мм, к примеру, распутные путаны, желающие удовлетворить любую мою фантазию. Вот это – да. А демоны – это очень-очень плохо.
Девчушка прыснула со смеху, позволяя творить с ее волосами, все, что мне вздумается. А я и рад - она очень сильно напоминает мою Микото, если бы не возраст. А, кстати, сколько змейке?
- Я старше Господина. Намного старше.
- Как же так вышло, что ты у него в услужении?
Сам объект обсуждения величественно расположился в кресле неподалеку. Ближе не подходил, но и дальше не отходил - это единственное, что меня сейчас волновало. Очевидно, что без него я схожу с ума. В прямом смысле.
- Я намного слабее. Мои силы просто ничтожно малы, - девчонка говорила спокойно, без драматизма. Просто констатировала факт. Мда. Всю вечность в услужении у кого-то. Незавидная участь. - Ты неправ. Точнее прав. Но не совсем. Саске-сама очень хороший. Мне повезло. Там, внизу, многие из таких, как я, мне завидуют. Это они еще не знают, что я ела печенье. С молоком.
Мордашка и впрямь счастливая, бледность прошла. Да и хвостики снова радостно болтаются.
- Саске, даже если я отсюда уеду, ничего ведь не изменится? - а сам гляжу на макушку ребенка, напряженно прислушивающегося к нашему разговору. Смешная она. Сколько бы ей лет не было, а по сути – сущий ребенок. Милая такая.
- Изменится. Только в худшую сторону. Я привязан к дому, он – к своей очередной игрушке.
Сам не заметил, с какой силой сжимал руку Снейки, благо, что не сломал. Но, кажется мне, это не моя заслуга. Слабая она или сильная, но физическая боль ей ни по чем. Или это я такой слабый? Вот Господина своего она боится. Хотя, черт его знает, как он намерен на нее воздействовать.
- Наруто, ты слышал? - Саске все так же сидел в кресле, однако, казалось, что собою он заполнил весь первый этаж. Ребенок снова затрясся от страха. И чего злится, телепат хренов? Я же человек - мне надо отвлекаться. - Доотвлекался уже. Как тебе твои видения?
Скотина бледная.
Не знаю, последствия ли это стресса, общей усталости, или отупения после истерики, но взгляд, как и интонации мои, были злобными:
- Отлично. Я подумал, что это существенно облегчит мне участь - спалить картину и весь интерьер. Я думаю, тогда вы сгинете?
- Картина не горит. Пробовали уже предыдущие жильцы. Не помогло.
- А где, кстати, их тела? Или вам - демонам-весельчакам - мало душ, нужны еще тела, как подтверждение коллекции? Так сказать, вещественное доказательство, которое вы аккуратно раскладываете где-нибудь в подвале. Создаете композиции из черепов, ребер, тазовых костей. А вот здесь у вас будут отдельно берцовые кости, а тут бедренные и плечевые. И, как мозаика - на стене панно из костей запястья, пястья, плюсны и заплюсны. Все жемчужно-белые. Блестят перламутром в темноте подвала. А вам свет и не нужен. Зачем демонам свет? Вы и в темноте отлично видите.
Остановило меня прикосновение маленькой ладошки к щеке. Прямо в глаза мне заглядывала Снейки, а над нами нависал тенью господин Демон.
- Черт. Вы же рядом. Как так?
- Отойди.
Саске отстранил свою подчиненную, заняв ее место рядом со мной. Почувствовав его руку на своей щеке, я вздрогнул. Ощущения путались: казалось, что рука обжигающе-холодная и леденяще-горячая. Кожа после его прикосновения горела.
А запах... Казалось, запах гари витает вокруг меня клубами.
Однако став во много раз сильнее, запах тут же ослабил свою насыщенность. В нем появилась какая-то новая нотка. Нет, даже несколько. Только я никак не мог понять каких именно.
- Саске, так странно, - мои руки вцепились в его кисти.
Я не желаю его отпускать. Несмотря ни на что, с ним спокойнее - внутри меня все это время металось какое-то нервное волнение - вспыхивало беспокойными мыслями в подкорке, периодически екало сердце, сбивалось дыхание. А сейчас всего этого нет.
- Я знаю, Наруто. Вижу, - сказал и отстранился. А я потянулся за ним.
- Нет-нет. Ты только не уходи. Стой рядом.
- Наруто, не глупи. Мне надо идти.
- Саске.
Как только юноша от меня отдалился, отступив на пару шагов назад, его место тут же заняла Снейки.
Саске ушел, но запах еще витал вокруг, а я все пытался понять, непонятные для меня нотки.
Получается, запах гари способен меня успокаивать? Забавно.
- Знаешь, что действительно странно? Ты слишком быстро начал поддаваться. Как будто что-то внутри тебя уже было готово к этому. Что произошло до того, как ты переехал сюда?
Не буду говорить. Не хочу. Это лишь мое дело. А в голове, против воли, яркой картинкой застывает смеющаяся Микото. И, естественно, этот чертов демон видит изображение моей дочери.
- Ничего не произошло.
- Кто же это был? - снисходительно приподнятая бровь.
- Слушай, ты. Раз уж читаешь мысли, то не делай этого так откровенно.
- Не вижу в этом ничего преступного, - демон-Саске, застыл в паре шагов от нас со змейкой, в величественной позе. Чертов напыщенный индюк. Куда уж тебе? Сколько тебе было, когда ты умер, или что там с тобой случилось? Да еще и аристократ, наверное. А с братцем, что не так было? И где родители?
Мысленно закидываю его вопросами, а сам сижу и улыбаюсь. А я, что? Я же вслух не поднимаю щекотливые темы. А думать каждый может, что угодно. Ведь, правда, Саске?
А у того глаза стали вместо черных - красными. И губы злобно поджал.
Если бы не его какая-то личная выгода - размазал бы меня по стенке, а так - держится. Молодец.
Я не знаю, демоническая ли это сущность, или же Саске сам по себе довольно невозмутим, однако, вспышку своей агрессии он подавил довольно быстро.
Презрительно хмыкнул и, развернувшись, тут же растаял клубом дыма.
- Саске, ты не смеешь меня бросать! Вернись!
Раздражает! Почему именно я здесь очутился? Разве было плохой идеей купить небольшую квартирку, обустроить ее и жить себе спокойно. Может быть, были бы даже встречи с дочерью - Сакура ведь не такая уж и плохая. Просто стерва.
- Наруто, не злись. Я ведь останусь с тобой. Никуда не исчезну и спать мне не обязательно, так что буду присматривать за тобой. Не волнуйся.
Как бы я хорошо к Снейки не относился, однако, рядом с ней я не чувствовал того спокойствия, что испытывал с Саске.
Я – идиот, переживаю о том, что ночью рядом со мною не будет демона.
Остаток дня мы провели за уборкой оставшейся части дома. Гостиная без всей этой пыли и белых полотен оказалась необыкновенно уютной. Обжитой, как бы странно это ни звучало. Удобные кресла с приятной на ощупь обивкой. Изящные подсвечники и лампы. Все на своем месте и очень гармонично сочетается.
Труд облагораживает. И от него, кстати, просыпается зверский аппетит. Оказалось, что из еды у нас не было даже пресловутого утреннего печенья. Пришлось заказать пиццу на дом. Мне-то в принципе все равно, а Снейки увлеклась и очень долго изучала листовку пиццерии, постоянно засыпая меня вопросами, на подобии: «Что такое "паприка", "Моцарелла"?.. А это вкусно? А ты ешь? А я буду?»
В итоге мы заказали нечто несусветное. То ли сладкое, то ли перченое. Я так и не понял. С трудом съел один кусок и принялся наблюдать, как поглощает остаток "пиццы" этот немыслимый ребенок.
- Снейка, а кто ты? - девочка, не прекращая уплетать свою пиццу, вопросительно на меня уставилась. - Нет, я понимаю, что ты подчиненная Красавца с портрета.
На картину я больше не смотрел, лишь кивнул в ее сторону. И имена личностей, изображенных на полотне, я теперь поостерегусь называть.
- А вот, кто ты изначально? Человек? Чертенок? Не округляй глаза, тебе последний эпитет подходит, как нельзя лучше. Или ты не помнишь?
Ребенок отложил недоеденный кусок пиццы и задумчиво принялся облизывать пальцы.
- Помню. Я все помню, Наруто. Только вряд ли я захочу тебе это рассказывать.
- Прости.
Она расстроилась, а виноват в этом никто иной как я. Плечи печально опущены, бантики безжизненно болтаются вдоль хрупкой шейки.
- Прости, что заставил вспомнить.
- А я и не забывала, - голос такой безжизненный, не похож на голос моей Снейки. Даже когда ей страшно, он полон эмоций. А тут же…
И когда она успела стать моей?
- Я была ребенком. Девочка, 13 лет, беззаветно любящая своего папу, и готовая на все, что угодно, ради него. Не желала замечать его промахов, даже самых больших.
Мы жили втроем. Я, папа и мачеха. Мама умерла еще при родах, а папа меня бессовестно баловал. Даже когда мы были бедны, как церковные мыши. А если задуматься, то именно в то время баловал больше всего. Потом появилась мачеха. Мы переселились в большой дом с множеством слуг. Папа так радовался, что мы теперь не будем бедствовать. Покупал мне платья. Каждый день – новое. И целую гору ленточек всевозможных цветов.
Наруто, ты не поверишь, но я жила в то время, когда леди носили кринолины. Еще бы пара лет и я бы тоже расхаживала в этом чудном наряде, - на этом месте ее интонации снова стали веселыми. Снейки даже звонко рассмеялась, вскочила и стала приседать в реверансе, демонстрируя свой воображаемый викторианский наряд. Вдруг неожиданно замерла на середине движения и простояла несколько секунд с застывшей улыбкой. Потом уселась на свое место рядом со мной, став столь же печальной, как и в начале разговора.
- Так мы прожили около года. Пока однажды ночью папа не появился в моей комнате весь в крови. С диким взглядом. Он выглядел таким чужим. Просто стоял и смотрел на меня. А потом, вдруг резко став самим собой, присел рядом на кровать, стал гладить меня по волосам, оставляя на них кровавые следы. И все время повторял одно слово. Называл меня именем, придуманным еще в детстве.
Возле меня сидел маленький испуганный ребенок. Весь трясся и смотрел на меня огромными испуганными глазами.
- Прости меня, малыш. Не вспоминай больше, - я аккуратно протянул руку, следя за тем, чтобы не испугать ее еще больше, и погладил по голове. Она напряженно замерла, а потом неожиданно прижалась ко мне своим хрупким телом. Обвила мою шею руками, и, уткнувшись носом в затылок, взволнованно затараторила:
- Нет-нет. Я хочу рассказать. Ты знаешь, это папа называл меня Снейки. А единственное, что я не помню - это свое настоящее имя. Я бы так хотела вспомнить. И ты бы называл меня по имени. Правда, ведь?
- Да, конечно, - я поступил так, как и всегда, когда плакала моя Микото: крепко обнял девочку. - Конечно, называл бы. Если вспомнишь, сразу скажи мне, хорошо?
Снейки прижалась еще крепче и, глубоко вздохнув, продолжила свой рассказ.
- Утром стало известно, что ночью был убит наш лакей. Папа и мачеха молчали. Но слуги шептались, что Марк - так звали папу - застал госпожу в постели с этим юнцом. И убил его. Но не сразу, а подстерег ночью. Я решила, что папа прав. Он всегда был прав. После этого прошло еще полгода, когда у меня на глазах папочка убил свою жену - приложил ее головой об угол камина. Я все видела, потому как сидела на подоконнике за шторой, скрытая от их глаз. А до этого они ругались. Мачеха хотела отправить меня в пансионат, а папа был против. И когда она стала упорствовать, просто ударил ее. Сказав напоследок, что никто не сможет нас разлучить. Не смогли ни родители Жюли, ни она. Он всех уберет с дороги.
Я просидела там очень долго, так и не решившись выйти из своего укрытия. Все сидела и смотрела в щель между шторами на то, как распространялась красная лужа вокруг головы мачехи, и как стекленели ее глаза. Потом слуги подняли крик, пришли полисмены и во время обыска нашли меня. Они все спрашивали, кто это сделал. А я говорила, что все правильно. Папа никогда не ошибается. Повторяла это, как заведенная.
Когда отца арестовывали, он принялся сопротивляться. Яростно отбивался и все кричал, что без Снейки никуда не пойдет. Когда папа, вырвавшись из захвата, рванул ко мне, его ранили. Это была случайность: полисмен, которого он толкнул, не смог удержать равновесия, и, падая, зацепил папу острым наконечником своей трости. Удар пришелся по горлу, распорол сонную артерию. Он тогда добежал до меня и схватил в объятья, продолжая хрипло шептать, что без своей Снейки не уйдет. Умер, залив меня своей кровью. Я, прижатая к отцу, слышала, как замедляло ход его сердце и булькающие звуки в глотке во время рваных вздохов.
- Бедный мой ребенок. Бедный мой ребенок, - повторяю, как мантру, прижимая Снейки к себе, а сам испытываю острое желание спрятать ее от всего, что было, стереть из памяти девчонки болезненные воспоминания. Сжимаю в злобе зубы и яростно кусаю губы, чтобы не заорать.
Голос Снейки стал каким-то отчужденным, как будто это все пережила не она, а кто-то другой. Я же сам не заметил, как стал гладить ее по спине. И даже не знаю, кому это было нужно больше - мне или ей.
- Знаешь, раньше была такая легенда, дескать, если родители совершали особо тяжкие грехи, и их жизни не могли отплатить за содеянное, то демоны забирали невинных детей. Живыми прямо в Ад, где у них было особое положение - не грешники, но платят по счетам родителей. Мой отец убил многих, в том числе родственников, а это – особо тяжкий грех. Сейчас бы сказали, что у него психическое заболевание. А тогда все было проще. Когда люди верят в Бога, он силен. А тогда молились неистово. И ночью за мной пришли. Для слуг я просто пропала - они не выясняли, как и почему. А там внизу меня быстро привели в чувства. Таких как я в Аду много, и я среди них самая слабая. Мой отец оказался почти святым по сравнению с родителями остальных. И пока меня не освободит хозяин, я буду его слугой. Но я не жалуюсь: Саске-сама очень хороший Господин. Мне повезло. Он, как и я, отличается по статусу, по другим причинам, правда. Но Господина все равно не жалуют: самому сильному демону дали самого слабого слугу.
- Самому сильному?
- Угу.
Рассказ девочку вымотал, и теперь она сонная сидела у меня на руках, положив мне острый подбородок на плечо.
- Отчего же он не одолеет брата?
- Там все сложно, - малышка сладко зевнула, ерзая и поудобнее устраиваясь у меня на руках. Вот тебе и охранник. - Брата Господина так просто не победить, нужно кое-что особенное.
Что именно нужно, выяснить я не успел - прямо возле моего уха раздалось увлеченное посапывание, а худенькие руки плавно соскользнули с моей шеи на острые коленки, которые беспощадно упирались мне в живот.
- Какой надежный охранник, Саске, - мои ехидные слова прозвучали слишком тихо даже для Снейки, однако мне почудилось довольное "Хм" и обдавший запах гари, с этими непонятными нотками.
Чертов телепат.
А ведь обещал себе, что не буду с ним общаться.
Глава вторая. Детское счастье.
Глава вторая. Детское счастье.
Как ни странно, мой спящий талисман меня уберег. Но несмотря ни на что, я постоянно слышал невнятный шепот, из-за которого толком не выспался. О чем мне пытались поведать я так и не расслышал, чему, безусловно, рад. Потому уверен, что общался со мной отнюдь не Саске. Вечером, пытаясь заснуть, я невольно возвращался мыслями к рассказу Снейки. Как-то незаметно пришло осознание того, что она для меня стала значимой, и воспринимается как ребенок. Свой собственный.
А детей, тем более своих, принято баловать. И утром, несмотря на головную боль, взяв за руку свою названную дочь, заплетя ей ровные косички и заставив обуть сандалии, мы отправились по магазинам.
Для Микото возможность примерить новые наряды - всегда праздник. Для Змейки, как оказалось, тоже.
Вначале робкая, она недоверчиво глядела на меня округлившимися желтыми глазами, потом стала уверенной и требовательной. В общем, типичное поведение женщины в магазине. И поверьте мне, это не зависит от возраста: и Сакура, и моя малышка абсолютно одинаково себя ведут.
После трех часов хождений по мукам (а по-другому я это назвать не могу), Снейки являлась гордым обладателем целой кучи барахла, среди которого ей особо полюбились насыщенного зеленого цвета шорты и светло-салатовая майка. А также новые шлепки. Салатовые.
Мне же больше всего понравилось белое платье. И, несмотря на недовольный вид Снейки, я его все-таки приобрел.
Вернулись мы поздно, к дому подошли, когда из-за деревьев, он проглядывался лишь неясным силуэтом. И мне на мгновение показалось, что это не мое уютное жилье, а развалины с выбитыми окнами и покосившимися ставнями.
Снейки первая понеслась к двери, крепко прижимая к себе один единственный пакет. Логотип, изображенный на нем, подсказывал мне, что там лежат шорты. И вправду, когда я, весь заваленный покупками, зашел в дом, они красовались на ней.
Устало развалившись в кресле, я из-под полуопущенных век наблюдал за этим чудным ребенком, упоенно перебирающим пакеты.
- А это что?
- Мм? - сил на то, чтобы шевелиться не было, потому лишь только мычание.
- Этот пакетик. Я не помню, что б мы его приобретали. Что там?
- Загляни. Все что здесь есть - все для тебя. Хозяйственные покупки остались в машине.
- Мне? - поборов нечеловеческую усталость, я повернул голову, чтобы проследить за реакцией девочки.
Снейки, аккуратно достав содержимое пакета, принялась преувеличено медленно распутывать тесемки. Наконец, появилось содержимое: на узенькой детской ладошке лежала серебряная заколка в виде сплетенных змей.
Я заметил ее в витрине, когда расплачивался за очередной ворох пакетов.
- Я знаю, ты не носишь заколки. А предпочитаешь цветные ленты. Но, даже если ты ее ни разу не наденешь, я надеюсь, она будет для тебя памятью обо мне. Когда я ее увидел, подумал, что это символично. Или я взял на себя слишком много? Снейки, не молчи, пожалуйста.
Лица ребенка я не видел, его успешно закрывали растрепавшиеся за прогулку волосы. Одна из лент почти полностью развязалась, и крепилась на самом кончике. Вторая же была завязана потуже, но и она готова была вот-вот соскочить.
Вся сгорбленная фигурка, и обвисшие голубые ленточки, и опущенные плечи, как и сжавшаяся в кулачек ладошка с заколкой, наводили на мысль, что я идиот, и сделал что-то, чего делать не следовало.
- Снейки? Снейки, милый мой ребенок, ты что плачешь?
Так и есть. На сжимаемую до дрожи в руках заколку, падали большие слезинки.
- Не плачу. - Голос дрожит, косички при качании головой бьют ее по щекам, но головы не поднимает, еще сильнее сгорбившись.
- Ну, как не плачешь? Я же вижу! - схватил ее за плечи и, встряхнув, заставил заглянуть мне в глаза. - Прости меня, я дурак. Хочешь, мы выкинем? Выкинем и забудем, что была какая-то заколка. А потом купим кипы, нет горы шелковых лент. Хочешь?
Я попытался забрать у Снейки свой неудачный подарок, а она отклонилась всем корпусом назад и прижала к груди ладони с заколкой. А сама качает головой, и глядит на меня огромными глазами.
- Нет. Не надо выкидывать. Мне нравится.
- Ну а что тогда плачешь?
- И вовсе нет. Прислужницы демонов не ревут, как какие-то мелкие девчонки.
Мой вид выражал весь скептицизм, охвативший меня. А это чудо уже размазывало кулаком с зажатым в нем подарком соленые слезы по лицу и шмыгало носом, глядя на меня с вызовом.
- А вот и да. Не ревут. И не надо так смотреть.
А потом смущенно отвела взгляд в сторону и еле слышно произнесла:
- Просто я в первый раз покупала наряды сама. Папа всегда приносил упаковки домой, а там я уже мерила и выбирала, что мне нравится. А с тобой все не так, и даже то белое платье, что ты купил - оно мне тоже нравится. А теперь еще и заколка эта.
В следующий момент я пошатнулся от силы, с которой в меня врезалось это хрупкое тельце: в живот мне утыкалась носом Снейки, а ее сцепленные руки, крепко обнимали меня. Я не сразу осознал, что именно колет меня в спину. Оказалось, это была заколка со змеями.
Чуть позже, занятый тем, чтобы устоять на ногах я расслышал тихий шепот, раздававшийся мне прямо в рубашку:
- Я не забуду. Я тебя никогда не забуду.
- Уж надеюсь на это, мой вечный ребенок. Не зря же я купил этот клубок змей. Ты хоть рассмотрела его? Нет? Тогда самое время, а то я вот-вот упаду.
Сжав меня напоследок, Снейки расположилась среди вороха полураспакованной одежды. Мне же помешал присесть звонок доисторического телефона, трелью прозвеневшего на весь дом. На мой жалостливый стон, как и на громкий звук, Снейки не обратила ни малейшего внимания - она увлеченно очерчивала искусно прорисованные тела хладнокровных.
Мне же пришлось плестись в холл, чтобы прекратился уже этот трезвон.
- Да?
- Узумаки?
- Да. Ино, ты?
- Да. Наруто, где ты шляешься так поздно, и почему голос такой усталый?
- По магазинам ходил - закупался необходимым. Ино, случилось чего? С Микото что?
- Да случилось. Да с Микото. И тобой. У нашей общей знакомой, и по совместительству твоей бывшей жены, проснулся разум, и она разрешила тебе встретиться с дочерью. Наруто? Наруто, ты слышишь?
Я стиснул обеими руками трубку, и кажется, забыл дышать.
- Да, - голос мой вышел сдавленным, я не верил, что могу увидеть свою девочку.
- Что - да? - в тоне Ино проскальзывало недовольство, очевидно, ей все это надоело.
- Слышу. Когда?
- Завтра. Заберешь ее возле торговых магазинов, расположенных рядом с моим домом. Помнишь такие? Вот и хорошо. У тебя будет целый день, а мы с Сакурой займемся шопингом.
Я молчал в трубку, и даже не стремился заполнить паузу в разговоре.
- Ты какой-то странный, Наруто. И сам на себя непохож. Короче, завтра в 11 возле торгового центра. Не опаздывай.
Я не верил. Я в это просто не верил. Завтра. Уже завтра вечером, я увижусь со своей Микото. Фантастика. Даже большая, чем демоны и их прислужники. Потому что я четко помню слова Сакуры о том, что ребенка я больше не увижу. После моей попытки отвоевать дочь суд забрал все мое жилье. А тут такой подарок.
- Наруто? Что случилось? - очнуться мне помог напряженный голосок Снейки. Как оказалось, она стояла позади меня, по-прежнему сжимая в руке заколку, и настороженно смотрела в глаза.
- Случилось. Нечто замечательное случилось. А именно то, что завтра я увижусь с дочкой, и мы пойдем в парк аттракционов, как хотели уже давно. И не хмурься, ты идешь с нами - будешь взлетать к небу и визжать от счастья. И есть сладкую вату. Да-да. Именно сладкую вату. И самый кайф - измажешься ею вся.
И, не слушая каких-либо возражений, отправился спать. В эту ночь мне не страшен ни один демон - я встречаюсь с дочерью, и гори оно все синим пламенем.
Утро соответствовало моим ощущениям - ясная солнечная погода, где-то даже птицы поют. Я был воодушевлен, и даже ночью меня не одолел ни один кошмар - так спокойно я не спал уже давным-давно, еще до развода.
На место прибыли за двадцать минут, и все это время, непрестанно оглядываясь и посматривая на часы, выбирал воздушные шарики - Микото их очень любит. В итоге не выдержал - купил все большие, разделил их поровну между Микото и Снейкой. Каждой досталось по пять. Змейка казалась столь же довольной, как и я.
Наконец, в пять минут двенадцатого на всю улицу раздался радостный вопль "папочка", а следом и топот маленьких ножек в ярких босоножках.
Микото неслась вдоль стены торгового центра, и ее яркое розовое платьице отражалось в зеркальной поверхности.
- Папа! Папочка, я так соскучилась! Столько всего произошло, я тебе обязательно все расскажу.
Малышка с разбега врезалась в меня, крепко обняв руками за талию, а потом, когда я ее усадил себе на руки, - за шею. Ох, мне кажется, она подросла, я ее так давно не видел.
Когда Микото заканчивала рассказ о соседском лабрадоре, к нам подошла Ино - высокая блондинка, с привлекательными округлыми формами и живыми голубыми глазами. Посторонний наблюдатель сказал бы, что мы идеальный образец семейства - все голубоглазые блондины. Отличалась от нас только Снейки, застывшая в трех шагах позади меня с возвышающимися над ее головой яркими воздушными шарами. Взгляд ее был откровенно тоскующим, и это, очевидно, моя вина - я был настолько захвачен своим ребенком, что забыл обо всем остальном.
Спустил дочь на землю и принялся завязывать у нее на руке шарики, казалось, она была так занята разговором, что заметила их только теперь.
- Микото, я тебя сейчас познакомлю с одной девочкой, она очень хорошая. И мне бы хотелось, чтобы вы подружились, - мой чудный ребенок смотрел на меня внимательно и серьезно, после, найдя взглядом змейку, принялась изучать ее.
Я представил девочек друг другу.
Микото, несмотря на более юный возраст, заговорила первой - она довольно легко находит друзей в новых компаниях. В то время, как у Снейки было слишком мало общения.
- Шарики, - пояснительный кивок на свою и чужую вязанку поднебесных невольников. - Папочка и тебе купил.
И ослепительная улыбка на довольной мордашке. Снейки в ответ лишь неуверенно улыбнулась, но поза ее стала менее напряженной.
Пока девчонки знакомились, ко мне подошла поближе позабытая Ино:
- Наруто, у вас день. В семь вечера ты должен вернуть ее сюда же.
- Угу, - рассеянный кивок.
Я наблюдал за тем, как беззаботно щебечет Микото, и как ей, пока что неуверенно, отвечает Снейки.
- Что это за ребенок? - Ино переводила взгляд с меня на змейку.
- Соседский. Родители уехали, не мог же я оставить ее одну, тем более, если сам иду в парк аттракционов?
- Но Микото... - в голосе девушки звучало непонимание. - Она так ждала этой встречи, а здесь вмешивается чужой ребенок.
- Моя девочка все понимает. И нам будет весело. Мы будем есть вредные сладости и взмывать в небо на катапультах. А еще мы будем смеяться. А это - самое главное, - я уже сейчас, не сдерживая охватившего меня счастья, засмеялся, и, подхватив Ино на руки, закружил. Ино же поначалу для вида отбивалась, но после и сама засмеялась. Сделав пару кругов, аккуратно опустил ее на пол, но девушка и не думала отстраняться, наоборот - мягко приобняв меня за шею, поцеловала в щеку, негромко проговорила:
- Я так рада, что Сакура разрешила вам встретиться. Микото, да и ты, я уверена в этом, безумно скучали, - а потом, резко став серьезной, хмуро проговорила:
- Знаешь, она стала сама на себя не похожа: нервная, порой даже кажется испуганной, и плачет очень часто. Не обижайся на нее.
Я молчал. Мне нечего было сказать. Поблагодарить ее за то, что лишила меня всего? Забрала все, чем я жил и дышал? Забрала мою девочку? Нет, я не могу. И даже для успокоения старого друга - Ино, я такое сказать не могу.
- Наруто, ты сам-то как? Когда вы разъехались, ты как будто пропал со всех радаров? Мы очень волнуемся. Ты слышишь? Все твои друзья очень за тебя волнуются, и готовы помочь, ты только скажи, - очевидно, чтобы донести эту мысль, Ино встряхнула меня за плечи. Я же аккуратно отстранил ее руки от себя.
- Ино, разве похоже, что мне плохо? У меня есть жилье - потрясающий дом, и все мое время уходит на то, чтобы привести его в порядок. Потом, когда он будет готов я тебя, Кибу, Сая, и вообще всех приглашу в гости, отпраздновать мое новоселье. А сейчас ты извини, настало время для веселья.
И уже в следующее мгновение подхватил на руки двух очаровательно смеющихся девочек. Так мы и побежали к машине, а над нами весело развевались десять цветных воздушных шаров, потому как шариками назвать этих гигантов язык просто не поворачивался.
Весь день, как и было запланировано, прошел в веселье: мы побывали на всех аттракционах, на которые нас допустили. А на некоторых даже дважды. Девчонки визжали от восторга и все требовали еще. Мы съели несчетное количество сладкой ваты и хот-догов. Выиграли в тире двоих огромных зайцев, и уже вечером впятером - я, девочки и зайцы, засели в ближайшем кафе, где пили потрясающе вкусный и ароматный чай с горячими булочками.
День выдался замечательным, и девчонки удивительно быстро сдружились, и, по идее мелкой, слаженно облили меня водой из бассейна, а после с визгом удирали от моего свирепого рева.
Время пролетело слишком быстро, и уже вечером Микото отпуская шары по нашей традиции в небо, грустно произнесла, что безумно скучает. И расплакавшись, спрятала лицо у меня на шее.
Снейки же просто стояла рядом, грустно на нас глядя, после чего и сама отпустила свои шарики в небо, провожая их глазами полными слез. Я, не выдержав, притянул ее, и, обняв другой рукой, крепко прижал к себе.
Как-то незаметно наступило семь часов, и пришлось отвозить Микото к ожидающей нас Ино. Перед тем, как выйти из машины, Микото крепко обняла меня и, прошептав, что безумно меня любит, выбежала из машины, смешно таща за собой огромного розового зайца. Даже не выслушала ответных моих слов.
И они прозвучали уж слишком жалобно в тишине салона:
- Я тоже тебя люблю. Господи, как же я тебя люблю.
Видя, что Микото и так еле сдерживает слезы, выходить из машины я не стал, и, кивнув на прощание Ино, плавно тронулся с места.
Снейки же, сидя на заднем сидении и неистово прижимая к себе такого же розового зайца, молчала.
По пути к дому я все же сделал остановку у киоска, где купил еще один небольшой воздушный шарик зеленого цвета. То, каким взглядом провожались те пять гигантов, говорило о многом. Слишком о многом.
Снейки была безумно счастлива, и, не сдержавшись, крепко меня обняла, перебравшись на переднее сиденье, хотела перетащить и розовое чудовище, но оно явно не помещалось.
В итоге заяц остался сидеть сзади, с привязанным к лапе зеленым шариком.
- Наруто... - дождавшись моего усталого мычания, продолжила еле слышным голосом:
- Спасибо тебе за день, у меня такого раньше никогда не было. Огромное тебе спасибо.
- Не за что, - бросив мимолетный взгляд на девчонку, сосредоточенно разглядывающую свои сложенные на коленях руки, продолжил вести машину. - День и вправду удался, только я боюсь, у нас у всех будет несварение от всего съеденного.
Девчонка рассмеялась и, казалось, расслабилась, но после вновь тем же тоном произнесла:
- Вообще, за все тебе спасибо. Я, наконец, узнала, что такое настоящая родительская любовь. И это чудесно. Спасибо тебе.
У меня перехватило горло. Да и сказать-то не знаю что. За что благодарить? За пару платьев и воздушные шарики?
- Ты, никак, сейчас заплачешь. Не надо. Почаще улыбайся – это лучшая для меня благодарность.
В ответ мне досталась кривая полуулыбка и одинокая слезинка, стекающая по щеке.
Пришлось останавливать машину, и прижимать к себе этого любителя цветных ленточек.
- Ну что ты, милый мой ребенок. Будут у нас еще дни. И получше этого, я тебе обещаю.
В рукава мне вцепились тоненькие пальчики, и плечи, которые я нежно обнимал, неуемно дрожали.
- Эх, такой день был, а вы девчата моря-океаны развели. Не поймешь вас: плохо - ревете, хорошо тоже ревете.
Ответом мне послужил ощутимый удар по предплечью. Ну, вот и хорошо, это значит, мы начали приходить в норму. Подождав, пока ребенок успокоится окончательно и вытрет слезы, двинулся дальше.
В итоге, до дома мы добирались более часа и минут десять возились с зайцем. В дом ввалились усталые, но счастливые и сразу же отправились спать.
Эта ночь, как и предыдущая, была для меня спокойной, без каких-либо намеков на кошмары.
А утром меня разбудил телефонный звонок, и сорванный голос моей жены сообщил мне, что она и Микото переезжают, и дочь свою я больше никогда не увижу.
Вот так, без каких-либо причин и объяснений моя жизнь была разбита окончательно.
URL записиНазвание: Игры демонов.
Автор: Одуван-сама)))
Бета: Lyolya-san
Пейринг: Саске/Наруто; Наруто/Саске
Жанр: мистика, роман.
Статус: продолжается.
Дисклеймер: Кишимото
Размещение: категорически запрещено.
Предупреждения: AU, OOC, свой персонаж, почти весь текст POV Наруто. Яоя не будет.
От автора: Идея взята с работы РЯМ - не тревожьте демона.
Я ЕЩЕ раз повторяю - это НЕ продолжение работы. Это схожая тема.
Часть первая. Семейный портрет
Часть первая. Семейный портрет
Когда рушится вся твоя жизнь, и все усилия становятся тщетными. Когда кажется, что ты просто бьешься лбом о стену. Тогда рациональнее всего скрыться от всех. Сменить работу и жилье… Хотя дом уже сменили за тебя.
Позвольте представиться - Наруто Узумаки, до недавнего времени счастливо женат и финансово стабилен. Пока однажды, не пришел домой, и не застал горячо любимую супругу в объятьях какого-то мальчишки.
В следующий миг ушло все: дом, бизнес, дочь и жена. Последняя забрала все, оставив мне только машину. Самое смешное, что ей хватило наглости обвинить в своей измене меня. Дескать, я был столь занят, что не обращал на нее внимания.
Я думал, что найду отдушину в бизнесе. Но после того, как Сакура отобрала половину, решил продать свои акции ей же. Потому что выслушивать ее замечания, касательно моей фирмы не смог.
Самое страшное для меня - это запрет видеться с дочерью. Моя девочка с ясными голубыми глазами и золотыми волосами - моя полная копия, но во много раз лучше…
Сука, знает куда бить: отобрать самое ценное - ребенка.
После продажи акций, решил найти жилье - что-нибудь простое. К примеру, небольшую квартирку в центре. А на остаток можно было бы снова подниматься с колен, чтобы вовремя платить алименты.
Порой в жизни так бывает, что подарки судьбы, появляясь неожиданно, со всей дури бьют тебя по затылку. Так случилось и со мной. Какой-то мой жутко дальний родственник - Дейдара - преподнес в подарок дом в пригороде. Как тот к нему попал, и где парень сам собирается жить - все это тайна, покрытая мраком. Важно одно: у меня будет жилье, чему я безмерно рад.
Однако радость померкла, когда я увидел дом своими глазами. Предполагалось, что этот подарок сократит статью расхода, а оказалось, что увеличит. Скорее всего.
В прошлом аккуратный двухэтажный домик с клумбами возле крыльца сейчас представлял собой жалкое зрелище. Создалось такое впечатление, что он пустует уже не один десяток лет. Клумбы заросли дикими травами, и об их истинной сути говорил только красный кирпич, обозначающий границы, которые пробивались лишь кое-где. Сам дом удручал даже сильнее заброшенных цветов: облупившаяся краска, да рассохшееся дерево. Вот что представлял собой фасад здания.
Малышня, которая услужливо показала дорогу новому жильцу и теперь крутилась неподалеку, вновь привлекла мое внимание.
- Дядя, а Вы будете здесь жить?
- Очевидно, да.
Несмотря на удручающий в своей запущенности подарок, мой голос был бодр. Сейчас у меня появилась цель. Не бог весть какая, но все же: я решил восстановить этот особняк, чтобы потом оставить его в идеальном состоянии своей любимой малышке - Микото.
- А Вы не боитесь?
- Чего? Старого дома? Как ни странно нет.
Я уже собрался было проинспектировать подарок и изнутри, но ребятня все не отставала.
- Да нет, не дома. А демона, что там живет.
«А послушать местные истории все же стоит», - так решил я и расположился на широком бордюре, идущем по периметру моей новой территории, тем самым, выказывая интерес к местной легенде. Малышня, правильно поняв этот жест, устроилась рядом. Осталась стоять лишь рассказчица - милая девчушка с двумя косичками, завязанными лентами в цвет сандалий, которые она держала в руке.
Все притихли, а девочка, приняв подобающую Великой Рассказчице Ужасных Историй позу, принялась повествовать:
- Поговаривают, что дом пустует неспроста. И все жильцы (их было немного, но достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы) видели демона, царствующего в этом проклятом поместье. Те, кто поумнее хватал пожитки и сбегал, а те же, кто из-за своей упертости решался остаться, все лишались души. Демон забирал ее еще при жизни, и они доживали свои дни пустыми оболочками, непрерывно мучаясь кошмарами.
Вся малышня заворожено замерла, внимая каждому слову рассказчицы, я же вовсю наслаждался зрелищем уличного театра.
- Упертость - это как раз про меня, - вполголоса, как мысли вслух. - А скажи, любезная, откуда демон появился здесь, и почему именно этот дом?
- Ничего конкретного я не знаю. Слышала, что это какое-то семейное проклятье, - девчонка вдруг стала беспокойно, настороженно оглядываться и столь хорошо начатый рассказ продолжать не стала.
Я поднялся и, отряхнув штанины, уже на ступеньках поинтересовался:
- Как хоть звать твоего демона?
- Саске-са... Саске. Демона зовут Саске.
И, сорвавшись с места, скрылась за деревьями, которые росли вдоль дороги, делающей поворот.
Я, пожав плечами в ответ на странное поведение ребенка, принялся открывать старый замок. Металл заржавел, и поддавался неохотно, а входная дверь жалобно заскрипела открываясь.
Дом встретил тишиной и запахом сырости. Мебель была накрыта белыми чехлами, некоторые из которых сдвинулись, открывая вид на изящные подлокотники дивана. В гостиной над камином висел старинный огромный портрет. Полотно заросло паутиной и покрылось пылью, но все же можно было разглядеть, что это - семейный портрет. На нем присутствовали, по всей видимости, родители и два их сына. Шторы были плотно задернуты, из-за чего свет пробивался тоненькими лучиками, высвечивая лишь отдельные предметы: настольная лампа, белое полотно на кресле, ножку журнального столика, статуэтку кошки на каминной полке и глаза младшего брата, изображенного на картине.
Я очень долго рассматривал последнюю деталь, и, продолжая рассеяно глядеть прямо в глаза парню, шутливо произнес:
- Ну, здравствуй, Саске.
Все же рассказ девчушки меня заинтересовал, и есть демон или нету, а с невольным сожителем лучше сразу быть вежливым.
Сказал и отправился на дальнейшую прогулку по дому, не замечая как проводил меня взглядом, самый младший из изображенных на картине.
При ближайшем рассмотрении дом оказался в довольно неплохом состоянии. Второй этаж, так же как и первый, были хорошо обставлены, однако, некоторые вещи устарели, а современной техники тут и не было никогда. На втором этаже было четыре комнаты. Одна из которых оказалась заперта на замок. Минуту постояв, я все же вспомнил, что в связке ключей от дома был, странный ключик. Я когда его увидел - удивлялся. К чему еще один? От сундука с кладом?
Оказалось, от самой дальней комнаты.
Это помещение отличалось от остальных. Здесь была какая-то другая атмосфера: ощущалась некая напряженность, несмотря на то, что по сравнению с остальными эта комната была самая светлая - здесь отсутствовали шторы, и яркие солнечные лучи падали на черно-белый плед, небрежно застилающий постель. Мне здесь понравилось, даже очень.
Уже глубоким вечером, после тяжелой и изнурительной борьбы за чистоту на кухне, я завалился спать в той самой дальней запертой комнате.
Интересно, почему меня преследует запах гари?
Проснуться посреди ночи от собственного крика. После такого спать больше не захочется.
Спустился вниз на кухню, заварил себе чаю, уселся за чистый стол. А в голове бьется лишь одна мысль - позвонить домой, узнать, все ли в порядке с Микото. Чертов кошмар. Как в мою больную голову вообще могло такое прийти? Ну, ладно, я слышал, что людям часто снится смерть их близких - мне самому как-то приснилось что мать умерла, еще до ее кончины. Но это было не так. Было страшно, безумно страшно, что ее нет. Но в том сне была просто констатация ужасного факта - мама умерла. А этот же… Прямо на моих глазах заживо горела моя девочка - мое маленькое солнышко кричало о помощи, а я не мог к ней даже подойти: я был связан. Крепко привязан к какой-то трубе черным поясом. Когда Микото больше уже не кричала, с меня чудесным образом спали путы, а когда я к ней подбежал и коснулся, то и сам загорелся. И все время кричал, кричал, кричал. От крика и проснулся.
Вчера весь вечер чувствовал запах гари, а ночью приснилось это - пожалуй, после такого и впрямь поверишь в демонов. Как его там звали?
Не важно. Пусть на часах час ночи, а я все же позвоню домой.
Трубку очень долго не брали, но как только зазвучал сонный голос моей бывшей жены, я затараторил:
- Сакура... Сакура, ты прости, что так поздно...
- Наруто, ты? Ты идиот? Хотя, зачем я спрашиваю. Время видел?
- Сакура, скажи мне, как Микото?
Экс-Узумаки ответила не сразу, а после паузы:
- Нормально все с ней, сейчас бы она спокойно спала, если бы ее папаше не вздумалось звонить среди ночи.
- Точно нормально?
- Да точно. Пока.
Мое "пока" прозвучало уже для коротких гудков.
Уснуть так и не смог, а потому решил начать уборку чуть раньше. А вообще это не дело. Где это видано чтобы мужик сам убирал в доме? Надо нанять уборщицу, и она со всем справятся.
К рассвету чистотой сияла уборная на втором этаже, чем я и решил воспользоваться - мышцы с непривычки сильно болели, и горячая пенная ванная была как нельзя кстати - все-таки выспаться мне так и не удалось.
Я сам не заметил как заснул. Проснулся снова от крика. Испугавшись, начал барахтаться в успевшей остыть воде - чудо, что не утонул.
Снова огонь во сне: на этот раз просто пылали стены незнакомой комнаты, и я слышал далекие окрики Микото, зовущей меня. Постепенно огонь подбирался все ближе, а голос моей дочери становился все громче.
- Саске, сука такая. Что тебе надо от меня?
Ответа я естественно не услышал, а запах гари по-прежнему остался стойким.
Вот бы поговорить с той девочкой, она наверняка что-нибудь да знает.
Остаток дня решил провести на улице, прополоть клумбы. Помню, мама говорила, что это здорово расслабляет, и последние года три усиленно разводила цветник, везде, где только можно.
Я уж было обрадовался, что этот пресловутый аромат паленого на улице от меня отстал, как он снова возобновился с новой силой. От досады, вырвал цветок вместо сорняка, и только тут заметил, что у меня за спиной стоит та самая девчушка. Все в том же платье, босая, только ленточки теперь были другие. В тот раз - салатовые, а в этот раз ярко-синие, как глаза моей дочери. Впрочем, сандалии, что она опять держала в руках, остались прежними.
Разговор начала девочка, поприветствовав меня. Я ответил ей тем же и продолжил яростно выдергивать растения, повинные лишь в том, что растут не в том месте. Вот росли бы на два метра левее - я бы их не трогал, а так, уж извиняйте.
- А ты что делаешь?
Хотелось буркнуть ароматом наслаждаюсь, но все же здравый смысл подсказывал промолчать.
- Клумбы облагораживаю, разве не видно?
Даже поворачиваться к ней не буду. Вот уверен я, что именно этот пресловутый "Саске-сан" ее подослал.
Сорняки летят, я раздраженно отфыркиваюсь от комьев земли, девчонка, как ни странно, не издает ни звука. Кажется, что даже и не дышит, потому как звука я не слышу, а стоит она довольно близко - почти касаясь своими зелеными сандалиями рукава моей старой рубашки.
- Ммм... А почему не дом прибираете? - голос звучит прямо возле уха - девчонка заглядывает мне через плечо, внимательно следя за моей работой.
- Саске-сан волнуется, что и дальше будет существовать в бардаке?
Малышка задумчиво чешет кончик носа и смешно хмуриться:
- Да нет в принципе. Ему это не мешает, он просто за вас волнуется. Даже попросил присмотреть...
"Волнуется он. Как же. Скотина. Если такие сны продолжатся, не за кого будет волноваться. А может это его забавляет? Игрушка новая прибыла - есть кого довести до психоза. У нас нынче физические измывательства не в моде - то ли дело лишать здравого смысла. Вот забава из забав. Потому и оберегаем - мало ли, игрушка поцарапается. Потом ее в ремонт отдавать".
- А ты его служка. Выходит так?
- Ну, что-то типа того. Ой, а вы хороший цветочек вырвали.
- Черт.
Раздраженно бросив стебель нарцисса на немаленькую кучу сорняков, выдерганных мною, я поднялся с колен. И, скинув перчатки, стал себя отряхивать.
- Что же твой заботливый хозяин сам не объявится?
- А он не может, - девочка наклонилась к куче, подняла сорванный цветок, и, печально вздохнув, стала гладить его листья. - Жалко. Я люблю нарциссы.
Казалось, что ее бантики опечалены вместе с ней. Их кончики были опущены.
Весь облик девчушки был довольно печален, что не могло не вызвать у меня жалости. Я очень люблю детей. И совсем маленьких карапузов, и только-только учащихся бегать, и школьников. В общем всех. С ними становится интереснее жить. И даже это создание, чертовски забавно.
Хе-хе. Чертовски.
- Как зовут-то?
- Кого? Меня? - девчонка удивленно округлила глаза.
Такой необычный желтый цвет. А я и не замечал.
- Тебя. А кого же еще?
- Меня Снейки зовут, - она покраснела, или мне показалось?
- Пойдем пить чай, Снейки. Я еще не завтракал даже, а вчера по привычке купил миндальное печенье. Любишь?
Змейка. Ей подходит, какой-нибудь маленький юркий ужик - любитель разноцветных бантов.
Девчонка пожала плечами, и впереди меня рванула в дом. Правда в гостиной аккурат перед картиной замедлилась, и, пропустив меня вперед, пошла, настороженно прислушиваясь к звукам в доме.
На кухне, выбрав огромный стул, забралась на него с ногами, усевшись по-турецки. Казалось, даже банты подпрыгивают в ожидании.
- Что будешь? Чай? А, может, молоко? Я тебе авторитетно заявляю, что нет ничего вкуснее молока с этим печеньем. Мы с дочерью начинали так каждые выходные.
Стоило только упомянуть Микото, как перед глазами всплыла картинка из недавнего кошмара.
- А почему сейчас она не с вами? Умерла? - так спокойно сказала, при этом пригубив теплое молоко из голубой керамической чашки. А на губах остались следы от молока.
Такое умилительное создание, и так спокойно говорит о смерти моего ребенка. Хотя, если учитывать игры ее господина, то это еще мелочи.
- Жива, слава Богу. И думай, что говоришь, - Снейки, то ли на упоминание имени Господа, то ли на мой выговор, сморщилась, придвинув к себе пачку печений и многозначительно покачивая на пальчике пустую кружку. - И в кого ты такая наглая?
В ответ мне досталось пожатие плеч и замечание, касательно лакомства.
- Это очень вкусно, ты не соврал.
- Я вообще не вру маленьким девочкам. Хочешь еще - возьми сама.
- Я не смогу подогреть.
- Пора учиться. Нальешь в кружку, поставишь в микроволновку и, закрыв дверь, повернешь колесико. Все.
Девчонка, соскочив с кресла, одним движением оказалась возле микроволновой печи, преодолев довольно большое расстояние кухни. И уже оттуда хитро глянула через плечо на меня. А мне вдруг стало так тоскливо, хоть волком вой. Я не знаю специально или нет, но она точно повторила движение Микото. Та, когда играла, смотрела на меня так же.
Да и вообще я, наверное, тронулся умом уже давным-давно, раз общаюсь с посланницей того, кто истязает меня кошмарами.
- Справилась? - тон мой, вслед за настроением стал унылым.
- Ага, - Снейки снова расположилась напротив меня, приговаривая пряники к финалу. - Ты неправ.
- В чем?
Мне, впрочем, как и обычно, хватило одной кружки. И теперь я просто наслаждался видом довольного жизнью ребенка, а мои внутренние подозрения, касательно ее человечности - дело десятое. Вела она себя, как обычная девочка-сорванец.
- Саске-сама на самом деле волнуется. Даже меня к тебе подослал.
- Я оценил его заботливость. Еще в первую же ночь. Да и ты, прости уж, не выглядишь особо сильной.
- Моя сила в другом. И ты на самом деле ошибаешься, - Снейки отодвинув от себя чашку с остатками молока, откинулась на спинку стула, довольно поглаживая себя по заметно округлившемуся животу. - Это и в самом деле вкусно.
- Так просвети меня.
- Если бы не Саске-сан, тебе бы пришлось еще хуже. Люди, которые были до тебя, видели иллюзии. Не кошмары. А иллюзии, галлюцинации если хочешь. Тот, другой, который не мой господин, он так развлекается: заставляет людей сходит с ума от ужаса и боли. А потом забирает их душу, говорит, так у нее появляется особый сладковатый привкус.
- А твой господин...
- А Саске-сан просто стоял в сторонке, не предпринимая никаких действий.
- Тоже хорош. Кстати, суд бы признал его виновным. Чем же я отличаюсь от остальных? До этого, об этих братах - акробатах я даже не слышал. Подожди... Братьях? - меня, что называется, осенило. Портрет. Кто в своем уме (хотя здесь, похоже, таких не проживало) согласится, чтобы в их гостиной висел портрет незнамо кого? - Они? На этом портрете изображен твой хозяин, и тот другой?
Дождался только ленивого кивка. Хоть бы похвалила за сообразительность. Хотя, будь я на самом деле сообразительным, и может быть немного осмотрительным, свалил бы отсюда сразу же, как только зазвенели первые колокольчики. Так нет же, я видите ли нашел отраду для сердца. Что ж, теперь сердце не болит, теперь всего лишь покушаются на разум и душу.
- Какой из них?
- Сами знаете, вы же с ним поздоровались, - мой взгляд выражал абсолютное непонимание происходящего. - В первый же день, стоя прямо напротив господина, вы его поприветствовали.
- И только из-за этого?
- Да, - то есть, если бы я случайно не ляпнул "здрасти", сейчас бы существовал в чужой злобной реальности. Вежливость - превыше всего.
Взгляд мой, помимо воли, вновь обратился к картине. В центре, величественно восседая на стуле, расположилась женщина. Справа, положив руку ей на плечо, стоял ее муж. Плечом к плечу с отцом расположился старший брат. И по левую сторону от матери, держа ее за руку, стоял младший - Саске, по всей видимости.
Все члены семьи очень красивые. Светлая кожа, темные волосы и глаза. По позе каждого видно, что они привыкли командовать. Однако странно трогает легкое рукопожатие младшего сына и матери. Они как будто отдельно от тех двоих, хотя вроде и с ними. Мастер, выполнивший работу, смог очень хорошо передать мимику каждого из членов семьи, уделив особое внимание самому младшему. Удивительно красивый человек. Скорее всего художник переврал. Таких людей не существует. Или у них был роман.
Я не сдержавшись, рассмеялся. Хотя, думаю, это скорее нервное, нежели настоящее веселье.
- Ты чего? - Снейки оказалась рядом и пытливо заглянула в глаза. - Я тоже хочу, чтобы было весело.
- Ничего. Просто твой господин очень красивый.
- И это причина для веселья?
- Ну, почти, - и снова заржал.
- Наруто, прекрати смеяться, - меня усиленно трясли за плечи, а мне было весело.
Так смешно, Господи. За один миг потерять все: работу, жилье, семью и самое главное - Микото. Потерять, потому, что жене было скучно и чесалось одно место. И точно, как я мог забыть - я не уделял ей должного внимания. И именно поэтому, у меня забрали моего ребенка.
Я смеялся, не обращая внимания ни на Снейки, ни на то, что стены дома вдруг стали багрового оттенка, как будто отражали блики огня. Скатерть рядом с моей рукой вспыхнула, а я смеялся. За своим хохотом, мне вдруг почудился голос Микото, зовущий меня. И я стал смеяться еще громче. А вместе с моим хохотом набирал силу огонь, сжирающий скатерть. За его треском я не слышал своего смеха, и даже голоса дочки. Вот-вот он должен переброситься на стены.
Очнулся я как ни странно от запаха гари. Так пахло в той комнате, и в ванной. Источник запаха, как я подозревал, стоял у меня за спиной, потому как Снейка с растрепанными бантиками и залитыми слезами щеками смотрела именно туда. Смотрела и все пыталась что-то произнести, по-прежнему со всей силы сжимая мои плечи.
- Саске-сан... Не смогла. Я не смогла Саске-сан. Он его даже по имени не назвал, просто посмотрел на картину и принялся хохотать. Саске-сан, вы говорили, что если он имени его не назовет, я справлюсь. А он ведь не назвал. И в глазах язычки пламени отображались. И все смеется. Саске-сан... я даже ничего понять не успела.
Часть вторая. Беспокойные ночи.
Глава первая. Причина для убийства. читать дальше
Испуг и беспокойство Снейки окончательно привели меня в себя.
Аккуратно сняв со своих плеч ее руки, кратко их пожав, отпустил.
Девочка все так же глядела мне за спину большими змеиными глазами - зрачок был вытянут, и сейчас представлял собой тоненькую полоску. Моих манипуляций она даже не заметила, продолжая жалобно повторять: "Саске-сан".
Надо бы, кстати, оглянуться.
Позади меня стоял невероятно красивый юноша. Портретист не соврал, а удивительно четко передал все нюансы внешности: белоснежную кожу, темные пряди волос, обрамляющие аккуратный овал лица.
Я даже сравнил модель и изображение. Пожалуй, в жизни он лучше.
- Действительно, красив, - мой голос немного сорван из-за смеха, но в нем не чувствуется былой истерики.
Саске-сан не повел и бровью, зато девочка перестала неустанно повторять его имя.
Вот же ж. Напугал ребенка. Демонического, но, все же, ребенка.
Парень с портрета и Снейки смотрели на меня, а я изучал юношу. И не находил в нем ни малейшего намека на демонизм. Разве что черная радужка глаз, однако, и на портрете она у него такая. Подождите, а как он вообще демоном стал?
- Наруто, ты успокоился? - голос Снейки испуганно дрожал. А ее господин стоял молча, однако, его взгляд говорил о многом. Например, о моей несусветной глупости.
- Ну, здравствуй, Саске.
- Хм. Мне казалось, мы уже здоровались. И чем тебя заинтересовал портрет, весельчак ты наш?
Несмотря на внешнюю невозмутимость, голос был явно раздраженным. И раздражение, очевидно, вызвал я. Досада какая.
- Удивительно красивый младший брат. Я, знаешь, подумал: что может заставить художника приврать сверх меры? Либо деньги, либо связь с натурщицей. С тобой, то бишь. Первая причина отпадает: заплатили бы ему деньги, он бы всех нарисовал одинаково. Но тут явное выделение. Значит, вторая.
Скажете, дразнить демона – несусветная глупость? Вполне возможно, однако, во мне еще пузырился тот смех. Поднимался пузырьками к поверхности и вырывался отдельными смешками.
- Это и вызвало твой безудержный хохот? - демон по имени Саске сделал шаг вперед, усилив запах гари. Мои смешки прекратились. Однако Снейки в страхе вцепилась тоненькими пальчиками в мой рукав. - Снейки.
- Да, Господин, - еще чуть-чуть, и хлынут слезы. Истерика будет почище моей.
Что-то я устал. Как только я это осознал, мои колени невольно подогнулись, и я опустился вниз. Хорошо, что рядом стоял стул - вот на него я и плюхнулся с громким стоном. Звук вышел достаточно шумным, чтобы прервать молчаливый выговор маленькой змейки большим и грозным демоном.
Смешно, ели судить по внешности, то он – школьник. Старшеклассник. А уже демон и господин. Сколько же ему лет?
- Около ста. Без трех лет.
Сто. Понятно. Ну, это предсказуемо, правда, для демона маловато. Хотя, может, он и не демон вовсе, а, к примеру, призрак. Погорелец.
Стоп. Мой усталый мозг зацепился за один важный момент. Я не произносил вслух свой вопрос.
А мне ответили.
Что, мать вашу, творится?
- Это – демон, Наруто, - Снейка стояла рядом и участливо смотрела мне в глаза. Девочка выглядела помятой. Одна из ленточек почти полностью слетела, неизменные сандалии валялись около дальнего стула. Личико бледное и покрасневшие глаза - вот-вот заплачет. Знатно ей досталось.
С тяжелым вздохом я стянул полуслетевшую ленточку, и, развернув девочку боком к себе, повязал заново.
- Хреново, что демоны. Были бы... мм, к примеру, распутные путаны, желающие удовлетворить любую мою фантазию. Вот это – да. А демоны – это очень-очень плохо.
Девчушка прыснула со смеху, позволяя творить с ее волосами, все, что мне вздумается. А я и рад - она очень сильно напоминает мою Микото, если бы не возраст. А, кстати, сколько змейке?
- Я старше Господина. Намного старше.
- Как же так вышло, что ты у него в услужении?
Сам объект обсуждения величественно расположился в кресле неподалеку. Ближе не подходил, но и дальше не отходил - это единственное, что меня сейчас волновало. Очевидно, что без него я схожу с ума. В прямом смысле.
- Я намного слабее. Мои силы просто ничтожно малы, - девчонка говорила спокойно, без драматизма. Просто констатировала факт. Мда. Всю вечность в услужении у кого-то. Незавидная участь. - Ты неправ. Точнее прав. Но не совсем. Саске-сама очень хороший. Мне повезло. Там, внизу, многие из таких, как я, мне завидуют. Это они еще не знают, что я ела печенье. С молоком.
Мордашка и впрямь счастливая, бледность прошла. Да и хвостики снова радостно болтаются.
- Саске, даже если я отсюда уеду, ничего ведь не изменится? - а сам гляжу на макушку ребенка, напряженно прислушивающегося к нашему разговору. Смешная она. Сколько бы ей лет не было, а по сути – сущий ребенок. Милая такая.
- Изменится. Только в худшую сторону. Я привязан к дому, он – к своей очередной игрушке.
Сам не заметил, с какой силой сжимал руку Снейки, благо, что не сломал. Но, кажется мне, это не моя заслуга. Слабая она или сильная, но физическая боль ей ни по чем. Или это я такой слабый? Вот Господина своего она боится. Хотя, черт его знает, как он намерен на нее воздействовать.
- Наруто, ты слышал? - Саске все так же сидел в кресле, однако, казалось, что собою он заполнил весь первый этаж. Ребенок снова затрясся от страха. И чего злится, телепат хренов? Я же человек - мне надо отвлекаться. - Доотвлекался уже. Как тебе твои видения?
Скотина бледная.
Не знаю, последствия ли это стресса, общей усталости, или отупения после истерики, но взгляд, как и интонации мои, были злобными:
- Отлично. Я подумал, что это существенно облегчит мне участь - спалить картину и весь интерьер. Я думаю, тогда вы сгинете?
- Картина не горит. Пробовали уже предыдущие жильцы. Не помогло.
- А где, кстати, их тела? Или вам - демонам-весельчакам - мало душ, нужны еще тела, как подтверждение коллекции? Так сказать, вещественное доказательство, которое вы аккуратно раскладываете где-нибудь в подвале. Создаете композиции из черепов, ребер, тазовых костей. А вот здесь у вас будут отдельно берцовые кости, а тут бедренные и плечевые. И, как мозаика - на стене панно из костей запястья, пястья, плюсны и заплюсны. Все жемчужно-белые. Блестят перламутром в темноте подвала. А вам свет и не нужен. Зачем демонам свет? Вы и в темноте отлично видите.
Остановило меня прикосновение маленькой ладошки к щеке. Прямо в глаза мне заглядывала Снейки, а над нами нависал тенью господин Демон.
- Черт. Вы же рядом. Как так?
- Отойди.
Саске отстранил свою подчиненную, заняв ее место рядом со мной. Почувствовав его руку на своей щеке, я вздрогнул. Ощущения путались: казалось, что рука обжигающе-холодная и леденяще-горячая. Кожа после его прикосновения горела.
А запах... Казалось, запах гари витает вокруг меня клубами.
Однако став во много раз сильнее, запах тут же ослабил свою насыщенность. В нем появилась какая-то новая нотка. Нет, даже несколько. Только я никак не мог понять каких именно.
- Саске, так странно, - мои руки вцепились в его кисти.
Я не желаю его отпускать. Несмотря ни на что, с ним спокойнее - внутри меня все это время металось какое-то нервное волнение - вспыхивало беспокойными мыслями в подкорке, периодически екало сердце, сбивалось дыхание. А сейчас всего этого нет.
- Я знаю, Наруто. Вижу, - сказал и отстранился. А я потянулся за ним.
- Нет-нет. Ты только не уходи. Стой рядом.
- Наруто, не глупи. Мне надо идти.
- Саске.
Как только юноша от меня отдалился, отступив на пару шагов назад, его место тут же заняла Снейки.
Саске ушел, но запах еще витал вокруг, а я все пытался понять, непонятные для меня нотки.
Получается, запах гари способен меня успокаивать? Забавно.
- Знаешь, что действительно странно? Ты слишком быстро начал поддаваться. Как будто что-то внутри тебя уже было готово к этому. Что произошло до того, как ты переехал сюда?
Не буду говорить. Не хочу. Это лишь мое дело. А в голове, против воли, яркой картинкой застывает смеющаяся Микото. И, естественно, этот чертов демон видит изображение моей дочери.
- Ничего не произошло.
- Кто же это был? - снисходительно приподнятая бровь.
- Слушай, ты. Раз уж читаешь мысли, то не делай этого так откровенно.
- Не вижу в этом ничего преступного, - демон-Саске, застыл в паре шагов от нас со змейкой, в величественной позе. Чертов напыщенный индюк. Куда уж тебе? Сколько тебе было, когда ты умер, или что там с тобой случилось? Да еще и аристократ, наверное. А с братцем, что не так было? И где родители?
Мысленно закидываю его вопросами, а сам сижу и улыбаюсь. А я, что? Я же вслух не поднимаю щекотливые темы. А думать каждый может, что угодно. Ведь, правда, Саске?
А у того глаза стали вместо черных - красными. И губы злобно поджал.
Если бы не его какая-то личная выгода - размазал бы меня по стенке, а так - держится. Молодец.
Я не знаю, демоническая ли это сущность, или же Саске сам по себе довольно невозмутим, однако, вспышку своей агрессии он подавил довольно быстро.
Презрительно хмыкнул и, развернувшись, тут же растаял клубом дыма.
- Саске, ты не смеешь меня бросать! Вернись!
Раздражает! Почему именно я здесь очутился? Разве было плохой идеей купить небольшую квартирку, обустроить ее и жить себе спокойно. Может быть, были бы даже встречи с дочерью - Сакура ведь не такая уж и плохая. Просто стерва.
- Наруто, не злись. Я ведь останусь с тобой. Никуда не исчезну и спать мне не обязательно, так что буду присматривать за тобой. Не волнуйся.
Как бы я хорошо к Снейки не относился, однако, рядом с ней я не чувствовал того спокойствия, что испытывал с Саске.
Я – идиот, переживаю о том, что ночью рядом со мною не будет демона.
Остаток дня мы провели за уборкой оставшейся части дома. Гостиная без всей этой пыли и белых полотен оказалась необыкновенно уютной. Обжитой, как бы странно это ни звучало. Удобные кресла с приятной на ощупь обивкой. Изящные подсвечники и лампы. Все на своем месте и очень гармонично сочетается.
Труд облагораживает. И от него, кстати, просыпается зверский аппетит. Оказалось, что из еды у нас не было даже пресловутого утреннего печенья. Пришлось заказать пиццу на дом. Мне-то в принципе все равно, а Снейки увлеклась и очень долго изучала листовку пиццерии, постоянно засыпая меня вопросами, на подобии: «Что такое "паприка", "Моцарелла"?.. А это вкусно? А ты ешь? А я буду?»
В итоге мы заказали нечто несусветное. То ли сладкое, то ли перченое. Я так и не понял. С трудом съел один кусок и принялся наблюдать, как поглощает остаток "пиццы" этот немыслимый ребенок.
- Снейка, а кто ты? - девочка, не прекращая уплетать свою пиццу, вопросительно на меня уставилась. - Нет, я понимаю, что ты подчиненная Красавца с портрета.
На картину я больше не смотрел, лишь кивнул в ее сторону. И имена личностей, изображенных на полотне, я теперь поостерегусь называть.
- А вот, кто ты изначально? Человек? Чертенок? Не округляй глаза, тебе последний эпитет подходит, как нельзя лучше. Или ты не помнишь?
Ребенок отложил недоеденный кусок пиццы и задумчиво принялся облизывать пальцы.
- Помню. Я все помню, Наруто. Только вряд ли я захочу тебе это рассказывать.
- Прости.
Она расстроилась, а виноват в этом никто иной как я. Плечи печально опущены, бантики безжизненно болтаются вдоль хрупкой шейки.
- Прости, что заставил вспомнить.
- А я и не забывала, - голос такой безжизненный, не похож на голос моей Снейки. Даже когда ей страшно, он полон эмоций. А тут же…
И когда она успела стать моей?
- Я была ребенком. Девочка, 13 лет, беззаветно любящая своего папу, и готовая на все, что угодно, ради него. Не желала замечать его промахов, даже самых больших.
Мы жили втроем. Я, папа и мачеха. Мама умерла еще при родах, а папа меня бессовестно баловал. Даже когда мы были бедны, как церковные мыши. А если задуматься, то именно в то время баловал больше всего. Потом появилась мачеха. Мы переселились в большой дом с множеством слуг. Папа так радовался, что мы теперь не будем бедствовать. Покупал мне платья. Каждый день – новое. И целую гору ленточек всевозможных цветов.
Наруто, ты не поверишь, но я жила в то время, когда леди носили кринолины. Еще бы пара лет и я бы тоже расхаживала в этом чудном наряде, - на этом месте ее интонации снова стали веселыми. Снейки даже звонко рассмеялась, вскочила и стала приседать в реверансе, демонстрируя свой воображаемый викторианский наряд. Вдруг неожиданно замерла на середине движения и простояла несколько секунд с застывшей улыбкой. Потом уселась на свое место рядом со мной, став столь же печальной, как и в начале разговора.
- Так мы прожили около года. Пока однажды ночью папа не появился в моей комнате весь в крови. С диким взглядом. Он выглядел таким чужим. Просто стоял и смотрел на меня. А потом, вдруг резко став самим собой, присел рядом на кровать, стал гладить меня по волосам, оставляя на них кровавые следы. И все время повторял одно слово. Называл меня именем, придуманным еще в детстве.
Возле меня сидел маленький испуганный ребенок. Весь трясся и смотрел на меня огромными испуганными глазами.
- Прости меня, малыш. Не вспоминай больше, - я аккуратно протянул руку, следя за тем, чтобы не испугать ее еще больше, и погладил по голове. Она напряженно замерла, а потом неожиданно прижалась ко мне своим хрупким телом. Обвила мою шею руками, и, уткнувшись носом в затылок, взволнованно затараторила:
- Нет-нет. Я хочу рассказать. Ты знаешь, это папа называл меня Снейки. А единственное, что я не помню - это свое настоящее имя. Я бы так хотела вспомнить. И ты бы называл меня по имени. Правда, ведь?
- Да, конечно, - я поступил так, как и всегда, когда плакала моя Микото: крепко обнял девочку. - Конечно, называл бы. Если вспомнишь, сразу скажи мне, хорошо?
Снейки прижалась еще крепче и, глубоко вздохнув, продолжила свой рассказ.
- Утром стало известно, что ночью был убит наш лакей. Папа и мачеха молчали. Но слуги шептались, что Марк - так звали папу - застал госпожу в постели с этим юнцом. И убил его. Но не сразу, а подстерег ночью. Я решила, что папа прав. Он всегда был прав. После этого прошло еще полгода, когда у меня на глазах папочка убил свою жену - приложил ее головой об угол камина. Я все видела, потому как сидела на подоконнике за шторой, скрытая от их глаз. А до этого они ругались. Мачеха хотела отправить меня в пансионат, а папа был против. И когда она стала упорствовать, просто ударил ее. Сказав напоследок, что никто не сможет нас разлучить. Не смогли ни родители Жюли, ни она. Он всех уберет с дороги.
Я просидела там очень долго, так и не решившись выйти из своего укрытия. Все сидела и смотрела в щель между шторами на то, как распространялась красная лужа вокруг головы мачехи, и как стекленели ее глаза. Потом слуги подняли крик, пришли полисмены и во время обыска нашли меня. Они все спрашивали, кто это сделал. А я говорила, что все правильно. Папа никогда не ошибается. Повторяла это, как заведенная.
Когда отца арестовывали, он принялся сопротивляться. Яростно отбивался и все кричал, что без Снейки никуда не пойдет. Когда папа, вырвавшись из захвата, рванул ко мне, его ранили. Это была случайность: полисмен, которого он толкнул, не смог удержать равновесия, и, падая, зацепил папу острым наконечником своей трости. Удар пришелся по горлу, распорол сонную артерию. Он тогда добежал до меня и схватил в объятья, продолжая хрипло шептать, что без своей Снейки не уйдет. Умер, залив меня своей кровью. Я, прижатая к отцу, слышала, как замедляло ход его сердце и булькающие звуки в глотке во время рваных вздохов.
- Бедный мой ребенок. Бедный мой ребенок, - повторяю, как мантру, прижимая Снейки к себе, а сам испытываю острое желание спрятать ее от всего, что было, стереть из памяти девчонки болезненные воспоминания. Сжимаю в злобе зубы и яростно кусаю губы, чтобы не заорать.
Голос Снейки стал каким-то отчужденным, как будто это все пережила не она, а кто-то другой. Я же сам не заметил, как стал гладить ее по спине. И даже не знаю, кому это было нужно больше - мне или ей.
- Знаешь, раньше была такая легенда, дескать, если родители совершали особо тяжкие грехи, и их жизни не могли отплатить за содеянное, то демоны забирали невинных детей. Живыми прямо в Ад, где у них было особое положение - не грешники, но платят по счетам родителей. Мой отец убил многих, в том числе родственников, а это – особо тяжкий грех. Сейчас бы сказали, что у него психическое заболевание. А тогда все было проще. Когда люди верят в Бога, он силен. А тогда молились неистово. И ночью за мной пришли. Для слуг я просто пропала - они не выясняли, как и почему. А там внизу меня быстро привели в чувства. Таких как я в Аду много, и я среди них самая слабая. Мой отец оказался почти святым по сравнению с родителями остальных. И пока меня не освободит хозяин, я буду его слугой. Но я не жалуюсь: Саске-сама очень хороший Господин. Мне повезло. Он, как и я, отличается по статусу, по другим причинам, правда. Но Господина все равно не жалуют: самому сильному демону дали самого слабого слугу.
- Самому сильному?
- Угу.
Рассказ девочку вымотал, и теперь она сонная сидела у меня на руках, положив мне острый подбородок на плечо.
- Отчего же он не одолеет брата?
- Там все сложно, - малышка сладко зевнула, ерзая и поудобнее устраиваясь у меня на руках. Вот тебе и охранник. - Брата Господина так просто не победить, нужно кое-что особенное.
Что именно нужно, выяснить я не успел - прямо возле моего уха раздалось увлеченное посапывание, а худенькие руки плавно соскользнули с моей шеи на острые коленки, которые беспощадно упирались мне в живот.
- Какой надежный охранник, Саске, - мои ехидные слова прозвучали слишком тихо даже для Снейки, однако мне почудилось довольное "Хм" и обдавший запах гари, с этими непонятными нотками.
Чертов телепат.
А ведь обещал себе, что не буду с ним общаться.
Глава вторая. Детское счастье.
Глава вторая. Детское счастье.
Как ни странно, мой спящий талисман меня уберег. Но несмотря ни на что, я постоянно слышал невнятный шепот, из-за которого толком не выспался. О чем мне пытались поведать я так и не расслышал, чему, безусловно, рад. Потому уверен, что общался со мной отнюдь не Саске. Вечером, пытаясь заснуть, я невольно возвращался мыслями к рассказу Снейки. Как-то незаметно пришло осознание того, что она для меня стала значимой, и воспринимается как ребенок. Свой собственный.
А детей, тем более своих, принято баловать. И утром, несмотря на головную боль, взяв за руку свою названную дочь, заплетя ей ровные косички и заставив обуть сандалии, мы отправились по магазинам.
Для Микото возможность примерить новые наряды - всегда праздник. Для Змейки, как оказалось, тоже.
Вначале робкая, она недоверчиво глядела на меня округлившимися желтыми глазами, потом стала уверенной и требовательной. В общем, типичное поведение женщины в магазине. И поверьте мне, это не зависит от возраста: и Сакура, и моя малышка абсолютно одинаково себя ведут.
После трех часов хождений по мукам (а по-другому я это назвать не могу), Снейки являлась гордым обладателем целой кучи барахла, среди которого ей особо полюбились насыщенного зеленого цвета шорты и светло-салатовая майка. А также новые шлепки. Салатовые.
Мне же больше всего понравилось белое платье. И, несмотря на недовольный вид Снейки, я его все-таки приобрел.
Вернулись мы поздно, к дому подошли, когда из-за деревьев, он проглядывался лишь неясным силуэтом. И мне на мгновение показалось, что это не мое уютное жилье, а развалины с выбитыми окнами и покосившимися ставнями.
Снейки первая понеслась к двери, крепко прижимая к себе один единственный пакет. Логотип, изображенный на нем, подсказывал мне, что там лежат шорты. И вправду, когда я, весь заваленный покупками, зашел в дом, они красовались на ней.
Устало развалившись в кресле, я из-под полуопущенных век наблюдал за этим чудным ребенком, упоенно перебирающим пакеты.
- А это что?
- Мм? - сил на то, чтобы шевелиться не было, потому лишь только мычание.
- Этот пакетик. Я не помню, что б мы его приобретали. Что там?
- Загляни. Все что здесь есть - все для тебя. Хозяйственные покупки остались в машине.
- Мне? - поборов нечеловеческую усталость, я повернул голову, чтобы проследить за реакцией девочки.
Снейки, аккуратно достав содержимое пакета, принялась преувеличено медленно распутывать тесемки. Наконец, появилось содержимое: на узенькой детской ладошке лежала серебряная заколка в виде сплетенных змей.
Я заметил ее в витрине, когда расплачивался за очередной ворох пакетов.
- Я знаю, ты не носишь заколки. А предпочитаешь цветные ленты. Но, даже если ты ее ни разу не наденешь, я надеюсь, она будет для тебя памятью обо мне. Когда я ее увидел, подумал, что это символично. Или я взял на себя слишком много? Снейки, не молчи, пожалуйста.
Лица ребенка я не видел, его успешно закрывали растрепавшиеся за прогулку волосы. Одна из лент почти полностью развязалась, и крепилась на самом кончике. Вторая же была завязана потуже, но и она готова была вот-вот соскочить.
Вся сгорбленная фигурка, и обвисшие голубые ленточки, и опущенные плечи, как и сжавшаяся в кулачек ладошка с заколкой, наводили на мысль, что я идиот, и сделал что-то, чего делать не следовало.
- Снейки? Снейки, милый мой ребенок, ты что плачешь?
Так и есть. На сжимаемую до дрожи в руках заколку, падали большие слезинки.
- Не плачу. - Голос дрожит, косички при качании головой бьют ее по щекам, но головы не поднимает, еще сильнее сгорбившись.
- Ну, как не плачешь? Я же вижу! - схватил ее за плечи и, встряхнув, заставил заглянуть мне в глаза. - Прости меня, я дурак. Хочешь, мы выкинем? Выкинем и забудем, что была какая-то заколка. А потом купим кипы, нет горы шелковых лент. Хочешь?
Я попытался забрать у Снейки свой неудачный подарок, а она отклонилась всем корпусом назад и прижала к груди ладони с заколкой. А сама качает головой, и глядит на меня огромными глазами.
- Нет. Не надо выкидывать. Мне нравится.
- Ну а что тогда плачешь?
- И вовсе нет. Прислужницы демонов не ревут, как какие-то мелкие девчонки.
Мой вид выражал весь скептицизм, охвативший меня. А это чудо уже размазывало кулаком с зажатым в нем подарком соленые слезы по лицу и шмыгало носом, глядя на меня с вызовом.
- А вот и да. Не ревут. И не надо так смотреть.
А потом смущенно отвела взгляд в сторону и еле слышно произнесла:
- Просто я в первый раз покупала наряды сама. Папа всегда приносил упаковки домой, а там я уже мерила и выбирала, что мне нравится. А с тобой все не так, и даже то белое платье, что ты купил - оно мне тоже нравится. А теперь еще и заколка эта.
В следующий момент я пошатнулся от силы, с которой в меня врезалось это хрупкое тельце: в живот мне утыкалась носом Снейки, а ее сцепленные руки, крепко обнимали меня. Я не сразу осознал, что именно колет меня в спину. Оказалось, это была заколка со змеями.
Чуть позже, занятый тем, чтобы устоять на ногах я расслышал тихий шепот, раздававшийся мне прямо в рубашку:
- Я не забуду. Я тебя никогда не забуду.
- Уж надеюсь на это, мой вечный ребенок. Не зря же я купил этот клубок змей. Ты хоть рассмотрела его? Нет? Тогда самое время, а то я вот-вот упаду.
Сжав меня напоследок, Снейки расположилась среди вороха полураспакованной одежды. Мне же помешал присесть звонок доисторического телефона, трелью прозвеневшего на весь дом. На мой жалостливый стон, как и на громкий звук, Снейки не обратила ни малейшего внимания - она увлеченно очерчивала искусно прорисованные тела хладнокровных.
Мне же пришлось плестись в холл, чтобы прекратился уже этот трезвон.
- Да?
- Узумаки?
- Да. Ино, ты?
- Да. Наруто, где ты шляешься так поздно, и почему голос такой усталый?
- По магазинам ходил - закупался необходимым. Ино, случилось чего? С Микото что?
- Да случилось. Да с Микото. И тобой. У нашей общей знакомой, и по совместительству твоей бывшей жены, проснулся разум, и она разрешила тебе встретиться с дочерью. Наруто? Наруто, ты слышишь?
Я стиснул обеими руками трубку, и кажется, забыл дышать.
- Да, - голос мой вышел сдавленным, я не верил, что могу увидеть свою девочку.
- Что - да? - в тоне Ино проскальзывало недовольство, очевидно, ей все это надоело.
- Слышу. Когда?
- Завтра. Заберешь ее возле торговых магазинов, расположенных рядом с моим домом. Помнишь такие? Вот и хорошо. У тебя будет целый день, а мы с Сакурой займемся шопингом.
Я молчал в трубку, и даже не стремился заполнить паузу в разговоре.
- Ты какой-то странный, Наруто. И сам на себя непохож. Короче, завтра в 11 возле торгового центра. Не опаздывай.
Я не верил. Я в это просто не верил. Завтра. Уже завтра вечером, я увижусь со своей Микото. Фантастика. Даже большая, чем демоны и их прислужники. Потому что я четко помню слова Сакуры о том, что ребенка я больше не увижу. После моей попытки отвоевать дочь суд забрал все мое жилье. А тут такой подарок.
- Наруто? Что случилось? - очнуться мне помог напряженный голосок Снейки. Как оказалось, она стояла позади меня, по-прежнему сжимая в руке заколку, и настороженно смотрела в глаза.
- Случилось. Нечто замечательное случилось. А именно то, что завтра я увижусь с дочкой, и мы пойдем в парк аттракционов, как хотели уже давно. И не хмурься, ты идешь с нами - будешь взлетать к небу и визжать от счастья. И есть сладкую вату. Да-да. Именно сладкую вату. И самый кайф - измажешься ею вся.
И, не слушая каких-либо возражений, отправился спать. В эту ночь мне не страшен ни один демон - я встречаюсь с дочерью, и гори оно все синим пламенем.
Утро соответствовало моим ощущениям - ясная солнечная погода, где-то даже птицы поют. Я был воодушевлен, и даже ночью меня не одолел ни один кошмар - так спокойно я не спал уже давным-давно, еще до развода.
На место прибыли за двадцать минут, и все это время, непрестанно оглядываясь и посматривая на часы, выбирал воздушные шарики - Микото их очень любит. В итоге не выдержал - купил все большие, разделил их поровну между Микото и Снейкой. Каждой досталось по пять. Змейка казалась столь же довольной, как и я.
Наконец, в пять минут двенадцатого на всю улицу раздался радостный вопль "папочка", а следом и топот маленьких ножек в ярких босоножках.
Микото неслась вдоль стены торгового центра, и ее яркое розовое платьице отражалось в зеркальной поверхности.
- Папа! Папочка, я так соскучилась! Столько всего произошло, я тебе обязательно все расскажу.
Малышка с разбега врезалась в меня, крепко обняв руками за талию, а потом, когда я ее усадил себе на руки, - за шею. Ох, мне кажется, она подросла, я ее так давно не видел.
Когда Микото заканчивала рассказ о соседском лабрадоре, к нам подошла Ино - высокая блондинка, с привлекательными округлыми формами и живыми голубыми глазами. Посторонний наблюдатель сказал бы, что мы идеальный образец семейства - все голубоглазые блондины. Отличалась от нас только Снейки, застывшая в трех шагах позади меня с возвышающимися над ее головой яркими воздушными шарами. Взгляд ее был откровенно тоскующим, и это, очевидно, моя вина - я был настолько захвачен своим ребенком, что забыл обо всем остальном.
Спустил дочь на землю и принялся завязывать у нее на руке шарики, казалось, она была так занята разговором, что заметила их только теперь.
- Микото, я тебя сейчас познакомлю с одной девочкой, она очень хорошая. И мне бы хотелось, чтобы вы подружились, - мой чудный ребенок смотрел на меня внимательно и серьезно, после, найдя взглядом змейку, принялась изучать ее.
Я представил девочек друг другу.
Микото, несмотря на более юный возраст, заговорила первой - она довольно легко находит друзей в новых компаниях. В то время, как у Снейки было слишком мало общения.
- Шарики, - пояснительный кивок на свою и чужую вязанку поднебесных невольников. - Папочка и тебе купил.
И ослепительная улыбка на довольной мордашке. Снейки в ответ лишь неуверенно улыбнулась, но поза ее стала менее напряженной.
Пока девчонки знакомились, ко мне подошла поближе позабытая Ино:
- Наруто, у вас день. В семь вечера ты должен вернуть ее сюда же.
- Угу, - рассеянный кивок.
Я наблюдал за тем, как беззаботно щебечет Микото, и как ей, пока что неуверенно, отвечает Снейки.
- Что это за ребенок? - Ино переводила взгляд с меня на змейку.
- Соседский. Родители уехали, не мог же я оставить ее одну, тем более, если сам иду в парк аттракционов?
- Но Микото... - в голосе девушки звучало непонимание. - Она так ждала этой встречи, а здесь вмешивается чужой ребенок.
- Моя девочка все понимает. И нам будет весело. Мы будем есть вредные сладости и взмывать в небо на катапультах. А еще мы будем смеяться. А это - самое главное, - я уже сейчас, не сдерживая охватившего меня счастья, засмеялся, и, подхватив Ино на руки, закружил. Ино же поначалу для вида отбивалась, но после и сама засмеялась. Сделав пару кругов, аккуратно опустил ее на пол, но девушка и не думала отстраняться, наоборот - мягко приобняв меня за шею, поцеловала в щеку, негромко проговорила:
- Я так рада, что Сакура разрешила вам встретиться. Микото, да и ты, я уверена в этом, безумно скучали, - а потом, резко став серьезной, хмуро проговорила:
- Знаешь, она стала сама на себя не похожа: нервная, порой даже кажется испуганной, и плачет очень часто. Не обижайся на нее.
Я молчал. Мне нечего было сказать. Поблагодарить ее за то, что лишила меня всего? Забрала все, чем я жил и дышал? Забрала мою девочку? Нет, я не могу. И даже для успокоения старого друга - Ино, я такое сказать не могу.
- Наруто, ты сам-то как? Когда вы разъехались, ты как будто пропал со всех радаров? Мы очень волнуемся. Ты слышишь? Все твои друзья очень за тебя волнуются, и готовы помочь, ты только скажи, - очевидно, чтобы донести эту мысль, Ино встряхнула меня за плечи. Я же аккуратно отстранил ее руки от себя.
- Ино, разве похоже, что мне плохо? У меня есть жилье - потрясающий дом, и все мое время уходит на то, чтобы привести его в порядок. Потом, когда он будет готов я тебя, Кибу, Сая, и вообще всех приглашу в гости, отпраздновать мое новоселье. А сейчас ты извини, настало время для веселья.
И уже в следующее мгновение подхватил на руки двух очаровательно смеющихся девочек. Так мы и побежали к машине, а над нами весело развевались десять цветных воздушных шаров, потому как шариками назвать этих гигантов язык просто не поворачивался.
Весь день, как и было запланировано, прошел в веселье: мы побывали на всех аттракционах, на которые нас допустили. А на некоторых даже дважды. Девчонки визжали от восторга и все требовали еще. Мы съели несчетное количество сладкой ваты и хот-догов. Выиграли в тире двоих огромных зайцев, и уже вечером впятером - я, девочки и зайцы, засели в ближайшем кафе, где пили потрясающе вкусный и ароматный чай с горячими булочками.
День выдался замечательным, и девчонки удивительно быстро сдружились, и, по идее мелкой, слаженно облили меня водой из бассейна, а после с визгом удирали от моего свирепого рева.
Время пролетело слишком быстро, и уже вечером Микото отпуская шары по нашей традиции в небо, грустно произнесла, что безумно скучает. И расплакавшись, спрятала лицо у меня на шее.
Снейки же просто стояла рядом, грустно на нас глядя, после чего и сама отпустила свои шарики в небо, провожая их глазами полными слез. Я, не выдержав, притянул ее, и, обняв другой рукой, крепко прижал к себе.
Как-то незаметно наступило семь часов, и пришлось отвозить Микото к ожидающей нас Ино. Перед тем, как выйти из машины, Микото крепко обняла меня и, прошептав, что безумно меня любит, выбежала из машины, смешно таща за собой огромного розового зайца. Даже не выслушала ответных моих слов.
И они прозвучали уж слишком жалобно в тишине салона:
- Я тоже тебя люблю. Господи, как же я тебя люблю.
Видя, что Микото и так еле сдерживает слезы, выходить из машины я не стал, и, кивнув на прощание Ино, плавно тронулся с места.
Снейки же, сидя на заднем сидении и неистово прижимая к себе такого же розового зайца, молчала.
По пути к дому я все же сделал остановку у киоска, где купил еще один небольшой воздушный шарик зеленого цвета. То, каким взглядом провожались те пять гигантов, говорило о многом. Слишком о многом.
Снейки была безумно счастлива, и, не сдержавшись, крепко меня обняла, перебравшись на переднее сиденье, хотела перетащить и розовое чудовище, но оно явно не помещалось.
В итоге заяц остался сидеть сзади, с привязанным к лапе зеленым шариком.
- Наруто... - дождавшись моего усталого мычания, продолжила еле слышным голосом:
- Спасибо тебе за день, у меня такого раньше никогда не было. Огромное тебе спасибо.
- Не за что, - бросив мимолетный взгляд на девчонку, сосредоточенно разглядывающую свои сложенные на коленях руки, продолжил вести машину. - День и вправду удался, только я боюсь, у нас у всех будет несварение от всего съеденного.
Девчонка рассмеялась и, казалось, расслабилась, но после вновь тем же тоном произнесла:
- Вообще, за все тебе спасибо. Я, наконец, узнала, что такое настоящая родительская любовь. И это чудесно. Спасибо тебе.
У меня перехватило горло. Да и сказать-то не знаю что. За что благодарить? За пару платьев и воздушные шарики?
- Ты, никак, сейчас заплачешь. Не надо. Почаще улыбайся – это лучшая для меня благодарность.
В ответ мне досталась кривая полуулыбка и одинокая слезинка, стекающая по щеке.
Пришлось останавливать машину, и прижимать к себе этого любителя цветных ленточек.
- Ну что ты, милый мой ребенок. Будут у нас еще дни. И получше этого, я тебе обещаю.
В рукава мне вцепились тоненькие пальчики, и плечи, которые я нежно обнимал, неуемно дрожали.
- Эх, такой день был, а вы девчата моря-океаны развели. Не поймешь вас: плохо - ревете, хорошо тоже ревете.
Ответом мне послужил ощутимый удар по предплечью. Ну, вот и хорошо, это значит, мы начали приходить в норму. Подождав, пока ребенок успокоится окончательно и вытрет слезы, двинулся дальше.
В итоге, до дома мы добирались более часа и минут десять возились с зайцем. В дом ввалились усталые, но счастливые и сразу же отправились спать.
Эта ночь, как и предыдущая, была для меня спокойной, без каких-либо намеков на кошмары.
А утром меня разбудил телефонный звонок, и сорванный голос моей жены сообщил мне, что она и Микото переезжают, и дочь свою я больше никогда не увижу.
Вот так, без каких-либо причин и объяснений моя жизнь была разбита окончательно.
@темы: Учихи, подарок, итачи, саске/наруто, фанфики не мои, перепост
-
-
09.01.2011 в 18:43-
-
09.01.2011 в 18:55-
-
09.01.2011 в 19:30мне действительно оооочень приятно)